Самые смешные рассказы
Шрифт:
Собственно, само растение носит название «гло», «о» — это междометие, которое, как правило, предшествует произнесению наименования растения вслух, последние же три буквы выражают наше к нему отношение. Оглобля произрастает исключительно на гумне. От побегов льна, гречихи и конопли о-гло-блю легко отличить хотя бы по характерному запаху, который во время цветения распространяется далеко за пределы гумна. Собственно, по запаху гумно и находят среди прочих угодий.
Также на гумне хорошо приживаются
Последнее время многие гумна переданы под строительство двух-, трех- и четырехэтажных коттеджей. Здесь теперь слышны визг пилы и стук топора. Поистине неисчислимы дары, которые несет людям гумно. Будем же еще бережней хранить наши гумна, жита, солода, мотыги и лебедушки — неиссякаемый источник наслаждения и бездонный кладезь благосостояния людей!
В вагоне метро Макеев от нечего делать открыл книгу, которую вез другу в подарок, и прочитал: «Еду в английский клуб, — сказал граф жене, — буду утром».
Макеев недоверчиво улыбнулся: он вспомнил, с каким трудом испросил у жены позволения задержаться в гостях подольше и с какой неохотой она отпускала его на этот день рождения одного. Макеев вздохнул, но без сожаления, без зависти к книжному графу — настроение набирало опьяняюще — приподнятую силу: горизонты свободы раздвигались перед ним на целый вечер. Даже разгульная, привольная, как ветер, мысль посетила: не на рождение ехать, а в пивбар закатиться. Однако Макеев тут же ее отогнал от себя эту мысль: дружба — дело святое, хотя допустить возможность выбора, пусть даже в воображении, и то было приятно. Мог, мог махнуть в пивбар: позавчера давали премию, и Макеев утаил десятку, жене сказал — на подарок начальнику.
Гостей собралось много. Кое-кого Макеев знал, но за столом оказался рядом с Танечкой, сослуживицей друга, которую видел впервые. Милая, симпатичная девушка. Вспомнились студенческие беззаботные годы, легкость знакомств, легкость расставаний. Вино кружило голову. Макеев шутил, смеялся, очаровательно за Танечкой ухаживал, и к концу вечера они сделались большими друзьями.
Перед тем как уходить, Макеев остановился в передней перед зеркалом, постарался взглянуть на себя глазами Танечки и очень ей понравился. Получился интересный и вовсе даже без животика мужчина.
Подавая Танечке пальто, Макеев осторожно спросил:
— Можно я вас провожу?
— Я далеко живу…
Макеев взглянул на часы и взволнованно пообещал:
— Танечка, с вами — на край света.
— У меня, правда, мама уехала, — сказала она, — но ничего, посидим вдвоем, чаю попьем. Я торт купила.
Сердце у Макеева запрыгало. Было только десять. Если на такси, можно к двенадцати домой успеть. «Хорошо, что десятку захватил», — подумал Макеев.
На улице метался ветер, шел снег. Стоянка такси находилась на противоположной стороне проспекта, а ближайший переход —
На противоположном тротуаре их поджидал милиционер. Макеев хотел его не заметить, увлеченно стал Танечке о чем-то рассказывать, но милиционер вежливо козырнул и сделал шаг в их сторону:
— Граждане, уплатите штраф.
— За двоих? — тоскливо поинтересовался Макеев.
Он твердо знал, что может набрать рубль мелочью и заплатить за себя, не разменивая десятку, — обидно было менять из-за такой глупости.
Потом, коченея на стоянке такси, Макеев сжимал в кулаке пятерку и трешку и успокаивал себя: ведь у таксиста может не оказаться с десятки сдачи, и, пожалуй, к лучшему, что так случилось.
Такси мчалось по заснеженному городу, тараня холодный, упругий воздух. Но внутри машины было тепло. Удобно развалясь, Макеев курил, слушал Танечкино щебетанье и представлял, как они приедут в пустую уютную квартиру, как потом трогательно будут прощаться…
Однако ехали уже чуть не полчаса. Макеев стал озабоченно поглядывать не только на часы, но и на счетчик. Казалось, если сидеть тихо, цифры побегут медленнее.
Миновали окружную дорогу.
— Теперь близко, — повернулась к нему Таня. — А я бы так всю ночь ехала. Люблю по ночной Москве кататься. А вы?
— Ужасно, — ответил Макеев.
В этот момент счетчик щелкнул особенно резко и выбросил красную цифру «три». Сосущая тоска зародилась где-то в глубине души Макеева и, разрастаясь, захватывала, пропитывала весь организм. Все заботы и неурядицы вдруг навалились на Макеева разом. Оштрафовали ни за что. Плакало пиво с раками. Жена могла в любой момент позвонить другу, а тот скажет: «Да он уже часа полтора как ушел…»
— Ой! — вскрикнула Таня. — Не туда свернули!
— А что ж вы шоферу вовремя не подсказали? — стараясь говорить мягче, спросил Макеев.
— Не заметила. Ой, ну вот опять не туда…
Макеев утер цигейковым «пирожком» взмокший лоб. Наконец приехали. Макеев протянул шоферу пятерку, сдачи ждать не стал, вылез вслед за Таней.
— Слышь, мужик, в обратный конец плати, — потребовал шофер, — отсюда пассажиров не найдешь.
Макеев замешкался, выбирая между Таней и машиной. Словно надоевший счетчик, застучало в голове: «Заплатить?
Обратно на такси не хватит. Опоздать? А если вообще транспорт работать не будет?..»
Макеев решительно шагнул назад:
— Спокойно, шеф. Я обратно еду.
— Как, вы разве не зайдете? — удивилась Таня.
— Нет, что вы. Я так, вас проводить…
Макеев порадовался, что в темноте не видно, как густо он покраснел.
Таня обиженно молчала.
— Я позвоню вам, — нерешительно улыбнулся Макеев и, испугавшись, как бы Таня не вздумала диктовать телефон прямо сейчас, дав шоферу повод поторопить его и тем самым вновь принизить в глазах Тани, скорей залез в машину.