Самый бешеный роман
Шрифт:
Однако загад не бывает богат, и я весь день занималась тем, что разгребала в шкафу гору вещей, наваленных накануне отъезда в деревню, а вечером объявилась Мисс Бесконечность.
– Здравствуй, деточка! Мы сегодня с тобой еще не разговаривали? – задала она свой обычный вопрос.
– Нет, не разговаривали. Как самочувствие? – ядовито спросила я.
– Да ничего, вот только что-то ноги болят. Машенька, а ты завтра ко мне не можешь приехать?
Завтра воскресенье – выходной, делать все равно особо нечего, к тому же и приехала я в Москву
– Приеду, конечно. Что тебе привезти?
– Ой! Манечка, привези мне пива!
– Чего-чего тебе привезти? – переспросила я.
– Так хочется пивка! Только привези мне «правильного» пива!
Да, хорошо, что запретили рекламу крепких спиртных напитков, а то бы Мисс Бесконечность запросила виски или коньяк «Наполеон» и еще, чего доброго, спилась бы на старости лет.
– Ладно, привезу тебе пива. Больше ничего?
– Да нет. Все у меня, Машенька, есть. Вот приедешь, я тебя куриным бульончиком накормлю, сегодня сварила.
Но не прошло и десяти минут, как она позвонила снова и попросила купить сгущенного молока – баночки три.
Звонила Мисс Бесконечность раз пять и все время вспоминала что-то новое – то сахарный песок, то картофель, то геркулес, и я поняла, что любимый сын Жорик уехал на дачу, оставив мать с пустым холодильником. Судя по всему, есть ей было совершенно нечего, и я составила длиннющий список, что купить.
В результате на следующий день пришлось два раза бегать в магазин и приволакивать неподъемные сумки.
– А пиво? – спросила она, будто ребенок, которому обещали купить игрушку и не купили.
– Держи.
– Это «правильное» пиво?
– Правильное, правильное. Только не напейся – в твоем возрасте этого достаточно, чтобы потерять рассудок. Да что ты из горла-то хлещешь! Я сейчас чашку принесу.
– Нет! – взвизгнула она. – Из чашек чай пьют, а пиво так.
– Не захлебнись, – посоветовала я. Что поделать – Мисс Бесконечность стала жертвой рекламы.
Допив «правильное» пиво, она сначала хохотала на всю квартиру, потом несколько раз сбегала в туалет, что меня удивило – ведь она жаловалась на боли в ногах (неужели это очередная уловка?), и в конце концов заснула.
Приготовив обед и прибравшись в комнате, я растормошила поклонницу Бахуса и, пообещав навестить ее на следующей неделе, уехала, довольная тем, что выполнила свой долг.
Во вторник ровно в пять часов я стояла у метро с лампой в руках в ожидании Икки и остальных членов содружества. Вчера, получив гонорар, я решила купить ей на новоселье настольную лампу с зеленым, круглым плафоном, которая напоминала ту самую лампу, что тридцать один год назад около Иккиного подъезда выгрузила ее бабушка – рьяная коммунистка, когда переехала на постоянное место жительства к снохе. Не знаю, понравится ли этот подарок Икки, но лампа действительно красивая.
Постепенно подтягивались члены содружества, кидались мне на шею, истосковавшись после долгой разлуки, называя предательницей.
– Ты совсем с ума сошла! Обещала
– Наверное, у нашей Мани там был свой интерес, – предположила Пулька.
– Ты снова влюбилась? – спросил Овечкин.
И пока мы ждали Поликуткину (в девичестве Огурцову), я рассказала им страшную историю о том, как меня чуть было не выдали замуж за торговца тухлой селедкой. Я дошла до того места, когда благодаря бабушке-симулянтке мне удалось избежать этой участи, как к нам подошла Анжелка с заплаканными глазами. Ее живот был огромный. «У нее, наверное, будет двойня», – подумала я, но ничего не сказала.
– Опять ревела? – грозно спросила ее Пулька.
– Угу.
– Тебе нельзя нервничать! Что опять стряслось?
– Михаил ведет себя безобразно.
– Он уже давно себя так ведет, к этому можно и привыкнуть, – заметила Пульхерия.
– Он кури-и-ить начал, – и Анжела горько заплакала.
– Ну и пусть курит себе на здоровье, только выгоняй его на лестничную площадку.
– Как это пусть курит?! – остолбенела та. – Что это значит? Я тебя не понимаю? А как же вера? Что станут в церкви говорить, когда узнают?
– Да какая тебе разница? Ему не пять лет, он взрослый человек – сам разберется, – настаивала Пулька, и я была с ней полностью согласна – Анжела делала из мухи слона.
Икки жила в пяти минутах ходьбы от метро в уютной однокомнатной квартире, где еще были заметны следы холостяцкой жизни ее отца и уже наметились признаки обитания Икки: швейная машинка в углу, книги на полках, цветы на подоконниках.
– Пуль, а что это ты сегодня не на машине? Сломалась? – спросила я.
– Так я продала ее на прошлой неделе. Месяца через два наберу нужную сумму, и поедем к твоему Власу.
– А одна ты не можешь?
– Не-а.
– Ну, рассказывайте, рассказывайте, что у вас тут нового произошло? – нетерпеливо расспрашивала я.
– У меня Михаил закурил.
– Это мы уже слышали, – съязвила Пулька. – А я всех своих мужиков разогнала и полностью сублимировалась на диссертации. Секс отвлекает. Это я вам как врач говорю.
– Так ты сейчас одна? – удивилась я.
– Да. Надоели они все. Глупые, инфантильные, заносчивые индюки. Я поняла вдруг, что мой организм требует отдыха, – проговорила она, слизнув розочку с торта.
– Ну и правильно, – горячо поддержала ее Анжелка.
– Я тоже так думаю. Вот защищусь, а там видно будет. Слушайте, родители совсем ополоумели: все ищут ребро Гоголя. Да с таким азартом, будто в казино играют – мотаются по всей стране: сегодня здесь, а завтра там. Я даже немного завидую их энтузиазму.
– А у моих – второй медовый месяц, – вздохнула Икки. – Мамашу не узнать – лет десять скинула. Счастливы, одним словом.
– И тебе неплохо – смотри, квартирка какая обломилась, и от центра недалеко, – заметила Пулька, которая всю жизнь только и мечтала, как бы разъехаться с родителями.