Самый безумный из маршрутов
Шрифт:
Мы оставили рюкзаки на ступенях. Внутри был магазин с продажей кока-колы и мороженого. Я купила пинту ванильного мороженого и стаканчик взбитых сливок, чтобы съесть в драгоценной тени крыльца. Когда я оплачивала на кассе сладости, я заметила книгу с привлекательным названием «Альпинизм. Свобода гор».
Древний, одетый в твидовый костюм испаноговорящий продавец, работавший за кассой этого крошечного магазина, увидел, что я разглядываю книгу, и сказал мне: «Это библия для таких, как вы, ребят». Книга была потрепанная, в твердой обложке, с немного потертыми и закруглившимися углами. Я полистала ее, задумчиво
Карта
Компас
Солнечные очки и солнцезащитный крем
Запас продовольствия
Запас воды
Одежда
Головной светильник/фонарь
Аптечка
Жидкость для разведения костра
Нож
Список казался разумным, у меня сковало грудь, я сглотнула, ощущая холод от мороженого в горле. Кассир сказал мне что-то еще, но я не услышала.
«Что?» – переспросила я.
«Вы не похожи на большинство пеших туристов, которые идут по всему маршруту».
Вместо того чтобы узнать у него, почему, я ощутила горячий прилив страха, захлопнула книгу и вышла, убежала от списка и человека, не закончив читать.
Он крикнул мне вслед, что мне надо было бы взять с собой ружье.
Мы обсуждали девушек, прежний опыт. Секс. Казалось, что было нужно, даже необходимо выяснить этот вопрос между нами. Где все мы были.
Даниэль сказал, что у него «была любовь», он даже сказал ей: «Люблю тебя». Впрочем, он смог сказать о ней немногое. «У нее большое сердце». «У ее сестер много детей».
У Эдисона никогда не было подружки, но он подцеплял «до фига».
«Для секса?» – спросила я.
Я не помню, что он ответил, но запомнила, что усомнилась в том, что у него было много девушек. Я догадалась, что он был девственником.
Когда мы сделали привал через несколько часов, Даниэль вытащил фотографию из бумажника. «То она», – сказал он. Он передал фотографию Эдисону.
На ней была черная девушка с кожей цвета кофе, лет семнадцати. Симпатичная.
«У нее большое сердце», – сказал Даниэль.
Эдисон похлопал пальцем по заду девушки на фотографии и бросил ее Даниэлю. «Ты имеешь в виду – большая задница? Восхитительная попка».
Я подняла фотографию с земли, с того места, куда она упала, посмотрела на темные глаза и безупречные зубы девушки. Это был снимок, сделанный в старшей школе, в неестественной позе. Ее кожа была безупречной, светилась, словно чистое небо.
«Ты спал с ней?» – спросил Эдисон. Его голос был тихим, почти благоговейным, такого тона до этого я от него не слышала.
«Я никогда это не делал», – сказал Даниэль.
К северу от здания с вывеской «Гора Лагуна», где размещался магазин, кафе и почта, маршрут проходит высоко по неровному хребту гор Лагуна. Внизу, на расстоянии мили лежит пустыня Анза-Боррего, пустошь бежевого цвета, безводная и жаркая. Пятью тысячами футов ниже воздух колеблется, искажается жарой. Пустые бесплодные земли подвергаются эрозии, постепенно выравниваются; почва, на которой не растут кустарники, раскаляется так, что до нее больно дотрагиваться. Пыльная дымка висит в небе как смог, смягчает изгибы дюн, идущих рябью к горизонту. Бежевый цвет на голубом фоне. Все дальше и дальше. Сегодня мы не будем спускаться в бежевую преисподнюю Анза-Боррего; еще 32 мили мы
Мы набрали воды в 160 метрах восточнее тропы в Оазис Спрингс; вода была холодная и очень вкусная. Я хотела бы, чтобы вся вода была такой вкусной. Я все глотала и глотала воду. Я почувствовала себя родившейся заново. Я выпила два литра и вновь наполнила бутылки. Мы прошли мимо сосен Ламберта, сосен Жеффрея с огромными красными стволами. Они пахли ирисками. Бурые облака грязнили небо, как выхлопные газы, и затемняли солнце. Одно облако сияло на фоне солнца. Как чистое золото. Пока мы шли, я слушала свой айпод: «Ред хот чили пепперс», восемь песен одна за другой. Я была спокойна. Еще полна энергии. Далеко в путешествии с группой.
В тот вечер мы сделали привал немного раньше – мы прошли в этот день лишь 14,4 мили, – потому что все трое чрезвычайно устали. Мы все хотели сделать остановку. Это была первая ночь после выхода из лагеря «Старт», который мы официально пропустили; и мы прошли довольно далеко на север – 32,7 мили. На меня нахлынуло чувство сожаления. В тот вечер под бурым небом мы установили свои палатки на сухой траве в исходной точке Тропы первопроходцев и наполнили бутылки «Гейторейд» водой из бетонного резервуара, установленного под дубом. На резервуаре не было крышки, туда мог попасть дождь и грызуны. На прикрепленной к нему металлической табличке была надпись: «Воду не пить, только для лошадей».
Я склонилась над ним и увидела в воде плавающую дохлую мышь. Я ничего не сказала. Нам придется пить эту воду. Сделать новый запас воды мы сможем только через 24,9 мили.
Моя мама преувеличивала многие опасности – выдуманные угрозы. И я знала: желатин для конфет «Старберстс», произведенный из коровьих копыт, никогда не вызовет у меня коровьего бешенства. Бешеные коровы не представляли для меня угрозы. И я подумала, что большинства опасностей на самом деле не существовало.
Люди умирают от заражения, от мутирующих злокачественных родинок, от пневмонии (она начинается как обычный грипп) и от коровьего бешенства. Дети на велосипедах попадают под машины. Она не боялась нападения диких медведей или инопланетного вторжения. Все, чего она боялась, было теоретически возможным. Ужасным. Однако, по статистике, это было столь же маловероятно, как то, что брошенная монета встанет на узкое ребро.
Шансов в десять тысяч раз меньше, чем быть изнасилованной.
Я глотнула загрязненной воды. Мы сидели за столом с несколькими «дальноходами», которых только что встретили, разговаривали, медленно попивая воду, как будто маленькие глотки могли снизить риск заболевания; неожиданно начался дождь. Он пошел внезапно и очень сильно, в воздухе запахло пылью. Даниэль посмотрел на серо-голубое небо, потом на меня и сказал: «В мою палатку, а?»
Не говоря ни слова, мы с Эдисоном пошли за ним в его хорошо приспособленную к дождю палатку.