Самый богатый человек в Вавилоне
Шрифт:
– И это все? – спросил я.
– Этого хватило, чтобы превратить сердце пастуха в сердце ростовщика, – ответил он.
– Но ведь все, что я зарабатываю, и так принадлежит мне.
– Ничего подобного, – возразил Альгамиш. – Разве ты не платишь портному? А обувщику за сандалии? Разве тебе не приходится отдавать деньги за еду? Ты же не можешь жить в Вавилоне, не неся расходов. Сколько из заработанного ты отдал за последний месяц? А за год? Глупец! Ты платишь кому угодно, кроме себя. Все заработанное тобой уходит другим. Ну, так будь тогда рабом и работай за еду и
Мои знания арифметики не подвели меня, и я быстро ответил:
– Столько, сколько я получаю за год.
– Это только часть правильного ответа, – возразил он. – Каждая золотая монета, которую ты скопил, становится твоим рабом и начинает работать на тебя. Каждый медяк, который она принесет тебе, становится сыном твоего раба и тоже работает на тебя. Если ты когда-нибудь станешь богатым, то все твои сбережения будут зарабатывать для тебя деньги и приведут тебя к изобилию, к которому ты так стремишься.
Ты считаешь, что я обманул тебя за твои ночные труды? На самом деле я заплатил тебе в тысячу раз больше, если у тебя хватит ума, чтобы понять те истины, что я открыл перед тобой.
Часть заработанного тобой принадлежит тебе, и ты должен сохранить это. Эта часть должна быть не меньше одной десятой, независимо от того, сколько ты зарабатываешь. Можно и больше, если ты в состоянии позволить себе это. В первую очередь расплатись с собой. Не плати портному и обувщику больше, чем ты можешь себе позволить из оставшегося. И не забудь оставить деньги на еду, милостыню и приношения богам.
Богатство подобно дереву, которое вырастает из крошечного семени. Первая медная монета, которую ты сохранишь, станет этим семенем, из которого вырастет дерево богатства. Чем скорее ты посадишь это семя, тем скорее вырастет дерево. Чем усерднее ты будешь удобрять и поливать его постоянными сбережениями, тем скорее сможешь насладиться отдыхом в его тени.
Сказав так, он забрал свои таблицы и удалился.
Я долго думал над тем, что он сказал мне, и понял, что здесь есть здравый смысл. И я решил попытаться. Всякий раз, получая свой заработок, я откладывал каждую десятую монету и сохранял ее. И, как ни странно, я не стал жить хуже, чем раньше. Я почти не заметил никакой разницы.
Однако часто, по мере того как росли накопления, возникал соблазн потратить их на какую-нибудь вещь, которую предлагали торговцы, прибывшие на верблюдах и кораблях из финикийских земель. Но разум побеждал, и я удерживался от соблазна.
Через двенадцать месяцев после ухода Альгамиш вновь появился и спросил:
– Сын мой, платил ли ты себе не меньше одной десятой от всех своих заработков за последний год?
– Да, учитель, – гордо ответил я.
– Это хорошо, – произнес он, пристально глядя на меня. – И что ты сделал с этими деньгами?
– Я дал их Азмуру, кирпичнику, который поехал за море и сказал, что купит для меня в Тире редкие финикийские камни. Когда он вернется, мы продадим их по высокой цене и поделим выручку.
– Глупец
И все вышло так, как он сказал. Финикийцы оказались проходимцами и продали Азмуру бесполезные куски стекла, которые выглядели как драгоценные камни. Но я последовал совету Альгамиша и снова начал копить каждую десятую монету. К тому времени я уже привык к этому, и мне было не трудно.
И спустя двенадцать месяцев Альгамиш снова пришел в комнату писцов и обратился ко мне:
– Чего ты достиг с тех пор, как мы виделись последний раз?
– Я исправно платил себе, – ответил я, – и доверил свои сбережения Аггару, мастеру по изготовлению щитов, чтобы он закупил на них бронзу, и каждые четыре месяца он платит мне мою долю.
– Это хорошо. А что ты делаешь с этой долей?
– Я устроил большой пир с медом, тонким вином и перечными лепешками. А еще я купил себе багряную хламиду. А в следующий раз куплю себе молодого осла и буду ездить на нем.
Альгамиш рассмеялся:
– Ты убил детей своих сбережений. Как же они теперь смогут работать на тебя? И как же у них теперь появятся свои дети, чтобы работать на тебя? Сначала создай себе армию золотых рабов, а потом можешь закатывать себе пиры, ничего не опасаясь. – Сказав это, он снова удалился.
Я не видел его целых два года, а затем он появился снова. Все лицо его было в глубоких морщинах, глаза слезились. Он превратился в настоящего старика.
– Аркад, достиг ли ты богатства, о котором мечтал? – спросил он.
– Это еще не все, чего я хотел, – ответил я, – но у меня уже есть кое-какие сбережения, и они дают мне с каждым днем все больше денег.
– И ты все еще прислушиваешься к советам кирпичника?
– Он дает хорошие советы насчет изготовления кирпича, – ответил я.
– Аркад, ты хорошо выучил свой урок, – продолжал он. – Сначала ты научился жить на деньги, которые меньше твоего заработка. Потом ты научился обращаться за советом только к знающим людям. И наконец, ты заставил свое золото работать на себя.
Ты научился копить деньги, сохранять их и пользоваться ими. Теперь ты готов к большему. Я уже состарился. Мои сыновья думают только о том, как тратить деньги, и не собираются их умножать. Я со страхом думаю о том, что останется после меня. Не поедешь ли ты в Ниппур, чтобы присмотреть там за моей землей? Я дам тебе твою долю и в доходах, и в наследстве.