Самый кайф (сборник)
Шрифт:
– Я – за.
– Были «Виртуозы Рима», куда-то эмигрировали «Виртуозы Москвы». Мы же никуда не делись, и никто не помешает нам назвать себя так, как захотим.
– За!
«Виртуозы» ждали впереди, пока же предстояло виртуозно завести «мерседес». Олд бат голд! Торопила прошлой осенью меня загипнотизировал, и я ему отдал тысячу. Ясным и еще теплым днем мы прикатили в гараж, и пока пират, объявивший себя живым богом, возился с замком, в безоблачном небе за две минуты собрались тучи, и в тот момент, когда заскрипели дверные петли, раздался гром, упал ливень и началась буря. Сама же сделка состоялась в Москве на одной из пиратских конспиративных квартир в центре, где я Торопиле и отслюнявил «зеленую»
Мастер Жак взялся помогать и правильно сделал, поскольку нанятый мастер, патлатый пианист, от ужаса перед моментом истины, когда дизель мог и не завестись, ушел известным всемирным способом – перед заводкой выпил литр. И не простокваши! Но литр оказался зряшным, поскольку дизель заработал. Своим «рено» Жак зацепил «мерседес» и стал разгоняться по улице Петра Лаврова. Как раз возле американского консульства дизель заглох. Ржаво-красный гигант был, наверное, похож на машину, начиненную динамитом в террористических целях. Такой я вывод делаю из того, что в консульстве стали захлопывать форточки, запаниковал русский мент в будке, а американские морские пехотинцы, наоборот, приготовились к подвигу…
История машины к истории «Виртуозов» не имеет никакого отношения, хотя в определенном смысле имеет отношение прямое. На «мерседесе» мы с Жаком обкатали модель совместной работы и, обкатав, ринулись на студию, где меня ждал – не ждал лысоватый (!) Стас, начавший снова срывать запись и ее сорвавший.
О, отчаянье русского капитализма!
По предложению Жака попытались договориться с питерскими кришнаитами. Их коммерцию в городе как раз возглавляет один замечательный хард-роковый гитарист. У хард-кришнаита были японская тачка и кафе возле Фонтанки, а также студия хард-кришнаитом куплена для записей хард-роков с сектантскими запилами. Чтобы завязать разговор и вызвать интерес, я рассказал местным деятелям, как оказался однажды недавно в культовом кришнаитском месте на той же мичиганщине. С нейтральным лицом и почтительной интонацией. На самом же деле все выглядело следующим образом.
У каждой секты есть желание зацепить крутого парня. Кришнаиты такого зацепили. Один из Фордов в годы хиппизма подарил секте особняк в мавританском стиле и пару улиц с домами по соседству. Теперь под Детройтом в подаренном особняке рубятся кришнаиты, получают фордовскую пенсию. Что-то вроде молельного дома с буфетом.
Кузен Питер Рекшан привез меня к сектантам на обед. При входе стояла за конторкой женщина средних лет в обычном европейском платье. Петя представил меня кришнаитке:
– Это мой кузен из России.
Кришнаитка вдруг обратилась ко мне на родном наречии:
– Вы русский? Вы говорите по-русски?
– Да, – осталось согласиться, – я только по-русски и говорю.
Ее звали Алла. Она соскучилась по языку. Ее муж, гитарист из известного еще в Союзе джаз-рокового ансамбля, бился где-то в Нью-Йорке за место под американским солнцем. Она же провела два года на кришнаитской ферме в Пенсильвании. Теперь вот монашкой-клерком здесь.
– Так и быть, – сказала Алла. – В семь часов являются боги. Я вам покажу.
Мы отправились с Петей в буфет-ресторацию пробовать всякую вегетарианскую требуху. Пришло мое время платить, и я спросил кузена, как давать чаевые.
– Монахи чаевых не берут, – ответил Петя, – хотя можно и спросить.
Расслабленный официант информировал нас о том, что он не монах.
– Он просто друг повара, – перевел Петя, и я дал на чай.
В семь вечера Алла провела нас на галерею, обрамлявшую
Петя посмотрел на часы – 19.10.
– Боги задерживаются, – объяснила Алла.
Тут из-за двери вышел лысый дядька с колокольчиком, завернутый в простыню. Отдернул шторку на противоположной стене. Показались три золоченых идола, похожие на цыган…
Вот так всегда. Сперва опаздывают, а когда появляются – лучше и не смотреть.
Хард-кришнаит меня раскусил и в запись не вписался.
И тут небо послало Савву, Сашу Савельева. Тот цыкнул на лысоватого (!) Стаса, столкнув тем ситуацию с мертвого двоеточия. Стас стал требовать денег за проделанную уже работу, ему выставили счет за работу сорванную. Он понял, но не понял, стал просить снова, ему снова объяснили, он понял, но опять попросил денег, ему не дали, он убежал с бобиной, но за такое могли оторвать коленные чашечки. Стас вернулся, все отдал, ушел, затем я его выгнал с должности за трудовую лажу. А Торопила, возникший, как всегда, после драки с бутылкой сладкого ситро, начало работы одобрил, отслужил молебен во славу себя, и мы ему помолились…
Господин Кирнос, участник прославленного коллектива «Пикник», согласился дать свои высококлассные, суперценные электронные барабаны и попросил:
– Только можно – я барабанить не стану.
– Можно! Коля Иванович отбарабанит один.
Мы погрузили барабаны в багажник «мерса». Дело было в Купчине, где живет Кирнос. Я дернул за пипку стартера, и в тот же миг раздался… взрыв! Полетели стекла и неожиданно закричалось:
– Ложись! Чеченский террор!
Мы с Кирносом вывалились из машины, и я даже стал целиться пальцем в разные стороны из-за двери, словно полицейский. Но никого подстрелить не удалось. Проза нападения заключалась в болте. Какие-то мудилы метнули болт из окна или с крыши, а могли ведь и – в глаз. Прохожий показал в сторону последних этажей – оттуда, мол. Я решил не дергаться и не бегать по лестницам и крышам за криминалами. Могли ведь и меня с этой крыши метнуть. К тому же на студии ждали люди, они же музыканты, которые толком не знали песенного материала, да и я сам до конца не знал. Но болт упал с неба! Разбил заднее стекло! И стало все предельно ясно! Концепция «Виртуозов» упрощалась – минимум дублей, максимальное приближение к концертному звучанию, всех загипнотизировать тезисом: «Пусть они, гарри муры, битлзы и сэтисфекшены, приедут на Большой проспект и сумеют лучше за то же время и без воды в унитазе!»
На чердаке студии жили и плодились все комары Петроградской стороны. Только к мистеру Багаеву они не подлетали. Тот пил на чердаке месяц, не вылезая, и нападение на него грозило комарам смертью. Багаев – человек странный, дремучий, всклокоченный, играющий мелодический хард, житель города Архангельска, пригретый Торопилой на чердаке. Именно такие безумцы, если они не окочуриваются от русско-народной водки, делают в искусстве интересные вещи.
Багаев лежал как полено и просил спасения. Ему вызвали «скорую помощь», и та сделала укол. Через день зеленый гитарист сидел за пультом с тремором в пальцах, но говорил категорически:
– А где мои доллары?
– Вот твои доллары, – я достал из кармана мятую пригоршню зеленых и показал.
– Я беру два доллара в час.
– Вот и бери.
Багаев взял и произнес застенчиво:
– Я же звукооператор западного класса.
Багаев вертел ручки хорошо. После и Мастер Жак научился.
Два доллара – это совсем мало, но – каждый час! Альбом можно год записывать, а после повеситься ввиду банкротства. Но ведь можно и усилить концепцию, отделавшись в итоге только вывихом бумажника… Мы должны были уложиться в десять вечеров.