Самый лучший апокалипсис 2

Гамма Ам Аль

Я тяжело вздохнул, потёр уставшие глаза. Понимая к чему всё идёт, опустил голову, уставился на мокрый асфальт. Под ногами вновь расплывалась красными каракулями подъездная живопись. Примитивная фреска, с чертями, пленником и его гигантской ношей, претерпела очередные изменения и в данный момент пестрела новыми деталями. Теперь на металлическом вертеле кричал и извивался живой человек, чертей стало в три раза больше и все они хотели есть, несчастного курьера, с его гигантским валуном на плечах, забросали горящими головешками. Полыхающий в мобильной шашлычной костер частично разобрали и высыпали пленнику под ноги. Теперь бедолага ещё и горел, осыпаемый бесконечным градом ударов, тужился, страдал и в

плену адских мук пытался двигать вперед свою гигантскую ношу. В общем, для безымянного курьера всё стало только хуже.

Я поднял голову, осмотрелся. Женский конвой приближался. Бородатых пленников вели прежним маршрутом, количество участников не изменилось, возглавляла процессию женщина-танк. Я вновь опустил голову, проверил как там черти. Наскальная живопись обновилась. Хвостатые погонщики тащили к костру циркулярную пилу. Здоровенную. Из наблюдений меня выдернул встревоженный женский голос:

— Настюх… смотри! — одна из подчиненных бабы-директора робко позвала свою начальницу.

Втянув голову в плечи, убедившись, что на неё смотрят, девушка-силовик неуверенно вытянула палец в темноту дворов:

— Вон там… Возле мусорных баков. Там про тебя написано.

— Какая она тебе «настюха»?! А?! Ты, дура очкастая! — в туже секунду среагировала змея подколодная, подскочила к нервничающей девушке.

— НАСТАСЬЯ ПАВЛОВНА! Для вас, дурынд, она Настасья Павловна! Усекла?! — прихлебательница отвесила хлесткий подзатыльник несчастной. — УСЕКЛА, СПРАШИВАЮ?!

— Д-да! — пискнула девчонка, окончательно втянула голову в плечи.

— То-то же, — хмыкнула заместитель директора, выжидающе посмотрела на своего босса.

Получив в ответ полный одобрения и похвалы взгляд, юркая подхалимка расплылась в счастливой улыбке, продолжила свою кипучую деятельность.

— Ну?! Куда ты там пальцем тыкала? — схватили девушку за локоть. — Показывай давай!

— Вон… — женский пальчик указал в темноту и тут же спрятался.

— Настюх… а ведь и вправду, — перепугалась увиденного юркая прихлебательница, боязливо оглянулась на своего босса, — про тебя написано. Кажется…

Там, куда указывала девушка-силовик, трепыхалась на ветру замызганная, дырявая простыня. Выброшенная на помойку, ветром поднятая со дна мусорного бака, пожелтевшая материя зловеще колыхалась над ржавыми контейнерами. Бодро извиваясь всем своим холщовым тельцем, потрясая буквами в темноте подворотни, дырявая простынь сообщала о Настасье Павловне любопытные подробности.

«Директор рынка ест собак. Сеть чебуречных «У Настюхи» жарит и варит дворовых псов уже два года. Хотите рецепт? Спросите у Настасьи Павловны» — прочитал я алые каракули на грязной тряпке

— Настюх…? Это правда? — одними губами прошептала верная подруга кувалды, ошарашенным взглядом уставилась на своего начальника.

Женский отряд, и без того запуганный бабой-носорогом, и вовсе остолбенел. Бледные лицом, с трясущимися губами, девчонки-силовики неуверенно переминались с ноги на ногу, нервно сжимали в руках свои трубы и палки, да бросали по сторонам испуганные взгляды, как бы спрашивая друг у друга: «Неужели правда?». Пленные бородатые интервенты, ещё минуту назад не смевшие даже голову поднять, тоже зашевелились. Почувствовав замешательство в рядах своих пленительниц, иноземцы резко приободрились, подняли головы и уже о чем-то перешептывались, бросали на землянок мстительные взгляды.

— Мордой в пол я сказала! — тут же среагировала женщина-танк, рявкнула на бородачей так, что стекла в окнах задрожали. — Только рыпнитесь мне тут! Поотрываю руки-ноги и ползти заставлю, понятно?!

Баба-кувалда врезала по башке самому верткому из интервентов, заставила того сделать сальто. Бородач исполнил кульбит на

месте и зарылся лицом в проезжую часть, рассыпав все свои зубы по мокрому асфальту. Остальная шайка тут же затихла, опустила глаза в землю и попыталась прикинуться ветошью.

— А вы чё постали?! — Настасья Павловна обернулась к своим подопечным, тяжелым взглядом осмотрела свою робкую команду. — Совсем дуры что ли? Почерк Вазгена не узнали?!

Баба-кувалда расплылась в самодовольной улыбке:

— Я этого азера давила и давить буду! Пусть пишет что хочет, но ноги его на моем рынке не будет. Шашлычник хренов. Бизнесмен черножопый! Хах!

Облом. Спровоцировать громовую «бизнес-леди» у загадочной сущности не получилось. Провокационное разоблачение приняли с абсолютным безразличием и вообще списали на счёт какого-то Вазгена-шашлычника, давнего врага по бизнесу. Есть мнение, что трясти скелеты в шкафу этой предпринимательницы затея, мягко говоря, бесперспективная. Подобными откровениями такого тертого жизнью калача не возьмёшь. Тут нужно заходить с какой-то другой стороны, действовать тоньше, продуманней.

— Ну, чё встали?! — рыкнула директор рынка на своих девчонок, самолично вздернула на ноги ближайшего бородача. — Поднимайте этих гавриков и двинули дальше! Поднимайте, кому сказала!

Я потёр заспанные глаза. Зябко кутаясь в воротник бушлата, тоже поднялся. Пока женская банда муштровала пленных, проковылял до перевернутого авто и засевшего в его салоне обиженного арахнида. Прекрасно понимая, что загадочная сущность от гром-бабы уже не отцепится, решил скоротать минуту-другую и пойти на поводу у своих галлюцинаций. Под внимательным взглядом наглых паучьих глаз подобрал с земли размокший красный мелок. Тот самый, которым живой-мертвый Андрюха настойчиво предлагал мне воспользоваться. Сдвинув пожеванного Андрюху в сторону, освободил возле авто относительно сухой участок асфальта, вопросительно пробормотал в пустоту перед собой:

— Ну? Где?

В тот же миг на земле заалеяла подъездная живопись. Пугающая фреска, со всеми её жуткими участниками, радостно проявилась, засияла, демонстрируя очередные изменения во всём своём многообразии. Так, например, фигура орущего, заживо коптящегося на железном вертеле человечка в данный момент отсутствовала. Прожаренный труп несчастного уже разошелся по рукам многочисленных чертей, и теперь хвостатые погонщики занимались тем, что отбивали друг у друга кусок человечины пожирнее да послаще. Безымянному курьеру, как можно было догадаться, от этого становилось только хуже. Голодная братия, друг с другом дерущаяся, мордовала бедолагу в пять раз больней и чаще. Просто за компанию.

Я покатал на руке мелок. Подумав немного, нарисовал возле несчастного заключенного короткую рейку, рычаг и гильзу-корпус. По моей задумке должен был получиться домкрат, суть которого помочь безымянному курьеру держать у себя на плечах его гигантскую ношу. По факту же вышла непонятная херовина, на домкрат и близко непохожая. Ну да ладно. Вторую половину мела потратил на чертей. Была, конечно, мысль зачеркнуть огромную циркулярную пилу, монтируемую хвостатыми погонщиками возле железного вертела, но в последний момент раздражение взяло верх. Взгляд то и дело цеплялся за особо наглого представителя хвостатой цивилизации, бойко обкрадывающего других своих соплеменников, ловко орудующего хлыстом и с ногами-раскоряками, волосатыми и толстыми. Всё вместе это вызывало у меня стойкие ассоциации, а потому я не удержался и пририсовал наглецу огромную шляпу-сомбреро и здоровенные усы. Как у ковбоев. Из Мексики. Короче, не знаю. В любом случае вышло не так как я задумывал, мелок в моих руках окончательно размок и развалился, а наскальная живопись с её ожившими чертями и моими нескладными каракулями пару раз моргнула и исчезла.