Самый лучший комсомолец. Том 7
Шрифт:
– В восемь обещала.
– К Юре сегодня ходила, – поделился он инсайдами. – Рассказывала, что все поняла и план по культурному обмену с Китаем показывала, аж на полгода вперед – думала это он тебя подослал, политинформацию провести.
– Опытная, – вздохнул я. – Привыкла сигналы эти ваши партийные считывать.
– И ты учись, – покачал на меня трубкой Судоплатов. – Тебе с этими кадрами работать, потому что других все равно нет.
– Фигня, – отмахнулся я. – Мне через аппарат карабкаться не
– Помогу, пока живой, – пообещал он. – Но сигналы ловить все равно учись – пригодится.
– Хорошо, – покладисто пообещал я. – А нам зачем в парилку с Цвигуном? Тоже сигнал подать?
– Иногда в парилки ходят для удовольствия, – усмехнулся он.
– Понимаю, – покивал я. – Может другого министерского соседа тогда до кучи позвать?
– Кольку-то? – хмыкнул Судоплатов. – А и давай! Позвонишь? Вставать не хочу.
– Конечно, – не стал я осуждать деда за лень и пошел к столику с телефоном. – А он дома?
– Я-то откуда знаю? – буркнул дед, выстукивая выкуренную трубку в топку камина. – Четыре-три-семь набери, узнай.
– Следите чтоли? – спросил я, набирая номер.
– Государство всегда обязано знать, где и в каком состоянии находятся высшие должностные лица, – назидательно ответил дед Паша.
– Да, Павел Анатольевич? – раздался в трубке вежливый мужской голос.
– А где сейчас Министр МВД? – спросил я.
– Сергей, а Павел Анатольевич знает, что ты позвонил? – проявил осторожность собеседник.
– Он меня и попросил позвонить.
– Я тут сижу! – рявкнул Судоплатов, развеяв подозрения дежурного.
– Сейчас, подожди на линии, – велел тот, и в трубке стало тихо.
– А почему на время ожидания на линии музыку не включать? – спросил я деда. – Скучно же.
– КГБ скучать не умеет, – гоготнул он. – Катьку бы до инфаркта не довести – таким составом только с должности и снимать. После ужина домой как на крыльях полетит – подумает, что тоже сигнал – простили мол.
– Неудивительно, что у нас столько заслуженных просиживателей партийных кресел от сердечных приступов мрет, – фыркнул я. – С такими эмоциональными качелями.
– Коммунист должен иметь железные нервы, – заметил дед Паша.
– Как у тебя? – подмазался я.
– Как у меня! – не смутился он.
– Николай Анисимович в своем кабинете в Министерстве, – вернулся на линию оператор. – Соединить?
– Соедините, пожалуйста, – согласился я.
Прошло полминуты.
– Щелоков!
– Здравствуйте, Николай Анисимович, – поздоровался я.
– А ты чего по «вертушке» звонишь? – удивился он, узнав меня по голосу.
– Так вышло, – исчерпывающе ответил я. – Вы сегодня в «Потёмкин» собираетесь? Дед Паша попросил вас в
– Погоди-ка, – попросил он и положил трубку на стол. Немного неразборчивого бормотания на фоне, и он вернулся. – Как раз работа на сегодня закончилась, приеду. Во сколько жар накопится?
– Во сколько? – шепотом спросил я деда.
– К половине седьмого зови, – велел он.
– К половине седьмого. Еще Семен Кузьмич придет.
– Буду, – пообещал Николай Анисимович и положил трубку.
– Сымитировал отсутствие рабочей нагрузки, – радостно настучал я, вернувшись в кресло.
– А куда бы он делся? – фыркнул Судоплатов. – У него теперь должность волчья, только на личных связях наверху и держится. Месяц назад наши у него из-под машины бомбу вытащили, тайком, чтобы не волновался.
– Нашли подрывников?
– Нашли, – кивнул он. – Три инфаркта в один день – генерал ментовский и два кооператора.
– Ох уж эти магнитные бури – на сердце плохо влияют, – вздохнул я.
– Ой как плохо! – заржал Судоплатов.
Товарищи министры прибыли вовремя, и мы сразу же направились в баню.
– Давай помогу, – вызвался дед помочь расстегнуть пуговицы рубахи.
– А чего это у тебя? – со свойственной главе Советской милиции наблюдательностью наконец-то заметил травмированный палец Щелоков.
Тяжело Николаю Анисимовичу – седены в волосах прибавилось, морщины углубились, но глаза – напротив, сияют решимостью и отчаянием формата «сдохну, но не сдамся!».
– Ковырял где не надо! – гоготнул Семен Кузьмич.
Поржали.
– Да на лыжах катался – в дерево въехал, – изложил я настоящую версию событий.
– Торпеда ему как с гуся вода, а дерево достало! – гоготнул дед Паша.
Поржали снова и направились в парилку.
– Холодная в Тихом океане вода-то была? – спросил Семен Кузьмич.
– У нас холоднее, – отмахнулся я.
Старики одобрительно гоготнули демонстрации силы духа.
– Кто тут самый молодой? – спросил Щелоков и улыбнулся мне. – Ты – не в счет, раненный же.
– Я, стало быть, – крякнул Цвигун и поддал пару.
– Этот если ходит – значит не раненный, – заметил дед Паша, кивнув на меня.
– Ты на деда не обижайся, – вернулся на полок Семен Кузьмич. – Он сам с двенадцати лет в органах, по себе тебя равняет.
– Я не обижаюсь и изо всех сил равняюсь, – ответил я и спросил деда. – С двенадцати?
– Да какие там «органы», – отмахнулся тот. – Батя в 17 году умер, а мне самиздатовский плакат на глаза попался, из «Азбуки революции», из дома сбежал, справедливое общество строить помогать. К красноармейцам прибился, в роту связи зачислили, «сыном полка» – я читать и писать умел, по тем временам ценный специалист получился. Помогал чем мог.