Самый лучший комсомолец. Том пятый
Шрифт:
Сидя за столом перед почти выздоровевшей — сегодня еще денек на постельном режиме, и завтра снова займет своё законное место рядом со мной — Виталиной, я за какао с сырниками кратко пересказывал ей свой вояж:
— Космодром нам в эту пятилетку не светит — на Дальнем Востоке и так весь рот в инфраструктурных проектах. Считаем: БАМ, наша автодорога, второй мост в Лучшую Корею, второй мост с расширением первого — в Китай. Не забываем о циклопическом проекте по углублению Амура! Еще кто-то откопал в архивах проект тоннеля на Сахалин — в свете открытия экономических зон это было признано очень полезным, поэтому ведутся подготовительные работы. А еще никто не отменял, например, Дагестан — его же кто-то восстанавливать должен. Ну и само собой в штатном порядке
— Рабочих рук не хватает, короче, — подвела промежуточный итог Вилочка.
— Именно! — подтвердил я. — Вот прикинь — население под три сотни миллионов, а работать некому!
— Вроде плохо, но почему-то таким не кажется, — заметила она.
— Согласен, — с улыбкой кивнул я. — Это капиталистам без безработицы плохо — в этом случае приходится больше прибавочной стоимости работягам сгружать, холить их и лелеять, а нам — как бальзам на душу! Мы своих пролетариев и так холим и лелеем — затем коммунистическая партия рулить и поставлена — и недостаток этих самых пролетариев свидетельствует только о том, насколько неплохо у нас идут дела — все при деле и еще и не хватает!
— Значит, будешь ждать? — отпив чайку, спросила она.
— Как сказать? — пожал я плечами. — На днях из Москвы очень секретные научные товарищи прибудут, найдут под космодром площадку, составят список подготовительных и первичных работ, и вот к ним я получил добро привлекать азиатских гастарбайтеров. К реально «космической» инфраструктуре их никто не пустит, но первые годы ее все равно не предвидится — будем корчевать леса, дробить камень, ровнять землицу и строить жилой комплекс для будущих, более квалифицированных строителей. Китайцы с корейцами будут рады — у самих с космосом не очень, будет Киму и Бяо подарок. А там и до космонавтов иноземных дойдем — нам не жалко, им — приятно.
Закусив сырником, продолжил:
— Еще по просьбе бабы Кати открытие станций метро посетил — одна имени Нади Леже, вторая — в честь скульптора Коненкова. Прямо очень старый, на открытие своей станции с бригадой врачей приезжал, — вздохнул. — Не каркаю, но помрет скоро — видно невооруженным глазом. Хорошо, что успели — как-то так вышло, что мертвых в нашей стране ценят больше, чем живых.
— Намекаешь тебе с памятником не затягивать? — стебанула меня Вилка.
— А у меня бюст уже есть! — с улыбкой напомнил я. — Куда мне еще? У Коненкова жена очень пожилая — Маргарита Ивановна Воронцова, она в тяжелые для Родины времена «в полях» инфу о Манхэттенском проекте добывала. Ныне — живет одна и в жуткой нищете. Несправедливо, поэтому переселил ее в «Потемкин» на хорошую пенсию. А чтобы ей скучно не было, попросил еще десяток дам со схожими заслугами и грустным материальным положением туда же поселить.
— Это хорошее дело, — одобрила Виталина. — Домой-то заехать успел?
— Успел, — подтвердил я. — Всех, кого хотел, увидел и обнял, но время поджимало. Таня мне не сестра больше, кстати, у нее мама «откинулась» и теперь в кооперативе Потёмкинском работает, кондитером. Вместе и живут. Никого больше убивать вроде не планирует.
— Нечего статистику портить, — хихикнула она.
— Москвичи смешные — еще и декабрь не наступил, а они уже к Новому Году готовятся.
— А ты нет?
— Я-то только морально! — ответил я, зажевал последний сырник, запил чаем и поднялся со стула. — Спасибо, родная, — наклонившись над столом, чмокнул Виталину в щечку. — Пора дела делать.
— Иди, деловой! — благословила она меня на трудовые подвиги. — Да помою я! — отобрала подхваченную со стола чашку.
— Больная женщина моет за мной посуду! — вздохнул я. — Ну и где теперь ваша эмансипация?
— Здоровее многих, — фыркнула
— Иду! — смирился я и пошел одеваться.
Выбравшись в подъезд, встретил уже одетого дядю Семена — пунктуальный! — и мы покатили к НИИ, где уже некоторое время кипит работа целых двух отделов: первый — игровой, мастерит «Одиссею-2», а второй занимается разработкой способа наклонно-строчной видеозаписи, который обзовем VHS и реально компактного и относительно дешевого видеомагнитофона под него. Сроки не то чтобы поджимают, но в 76-м его релизнут япошки из JVC, поэтому, если до 74-го внятного результата не будет, проект мы свернем, отправив пару-тройку ученых товарищей на лесоповал за растраты — чисто чтобы не так обидно было. «Большие» магнитофоны существуют уже давно — на нашей студии, например, используются как импортные «Ампексы», так и отечественные, серии «Кадр», но проблема в здоровенных размерах и дороговизне — я-то домой себе, при большом желании, поставлю, а вот пролетарий — нет. Но я-то себе не хочу, а вот осчастливить того самого пролетария — очень!
Ну а пока идет разработка, старшими товарищами в целом и мной в частности было решено потихонечку и без фанатизма перекатываться на «U-matic» — Sony предложила нам очень милую скидочку. Смысла переходить всерьез и надолго нет — быстро загнется же, но удобно и по хорошей цене грех не взять.
На «дальнем», отделяющем НИИ и воинскую часть с «военным» жилым районом от общегражданской, так сказать, части Хрущевска, у нас проверили документы. Это привычно и нужно, поэтому я был не против. Второй раз документы проверили на КПП у ворот НИИ. Третий — в фойе самого НИИ, где у нас за бронестойкой с бронестеклом сидит одетый в бронекостюм высочайшего класса пулеметчик с РПК. Чисто ради моего удовольствия — всерьез штурмовать нас никто не станет, но до чего солидно смотрится, словно один все НАТО перебить сможет в случае угрозы — если, конечно, стратегический враг будет атаковать только узкий вход, время от времени делая паузу на перезарядку и охлаждение пулемета. Солдатику не жарко — у него там импортный кондиционер и право регулировать температуру самому. Я же не изверг!
* * *
— Таким образом, для компланарной видеокассеты с расположением рулонов в одной плоскости лучше всего подойдет азимутальная запись, при которой две видеоголовки, каждая из которых записывает одно телевизионное поле, — потрясая вполне привычного для меня вида видеокассетой вещал глава НИИ Максим Петрович, стоя в похожем на школьный класс, но наполненный вместо мебели всяческим оборудованием кабинете второго этажа, перед столом, на котором расположился подключенный к телевизору монстр из пятнадцати килограммов смеси ламп, катушек, текстолита и прочих радиодеталей, включая механизм для воспроизведения вручную упакованной в пластик видеокассеты.
«Компактность» обещают добавить позже.
— Продемонстрирую! — заявил ученый и очень аккуратно поставил кассету в прототип.
Щелкнув тумблером, заставил механизм загудеть что твоя подстанция, далее щелкнул другим тумблером, и на экране телевизора появился кусок классического Советского фильма «Мусоргский», момент из «Бориса Годунова». Нет, никакого политического посыла тут нет — это кино ученым очень нравится, вот и не отказали себе в удовольствии использовать для опытов.
— На колени! — раздался из телека жутко искажаемый помехами рёв «боярина».
— Бах! — треснув, пожилой «видак» отрубился, выдав грустную струйку дыма.
— Опять транзистор перепаивать, — вздохнул Максим Петрович, выдернув вилку из розетки.
— Я правильно понимаю, что способ записи и воспроизведения у вас полностью готовы, и все упирается в «аппаратную» часть? — осознав, что я тут, вообще-то, наблюдал первый в истории VHS-кинопоказ и даже смог разобрать что-то на мутной, дергающейся, но цветной картинке.
А еще и звук есть!
— Верно, — одобрил Максим Петрович. — Если привлечь наших японских партнеров — управимся с техническим заданием вплоть до запуска в «серию» к середине 71 года. Сами — к середине 72-го.