Самый лучший пионер
Шрифт:
— А что за повод и где мы такую толпу разместим? — начала толсто намекать мама.
— Правильно все понимаешь, сейчас налево поворачивай, мимо нашего прошлого дома проезжай смело!
— Сережка! — счастливо пискнула мама и втопила педаль.
— Ну-ка соблюдать правила, когда везешь детей и беременных женщин! — строго одернул я ее.
Под смех Судоплатова мама глубоко вздохнула и педальку отпустила, почти жалобно спросив:
— Сколько?
— Одна мне, одна вам, и один кабинет — там пока дядя Толя будет наукой заниматься, а потом переделаем в детскую. Направо сейчас.
Родительница
— А ремонт? — спросила мама.
— Вон тот дом! — проигнорировал я вопрос, ткнув пальцем в нашу четырехэтажку.
— С видом на пруд? — обрадовалась мама еще сильнее.
— В двух из трех — жилых, — подтвердил я. — А еще я щедро уступил тебе балкон.
— Можешь пользоваться!
— Спасибо, моя добрая мама!
Парковаться в нынешние времена — одно удовольствие, где хочешь, там ставь. У подъезда я остановиться не дал — тут иногда деточки в лапту играют, зачем им мешать? — и мы оставили «Москвич» на небольшой парковке между домов, напротив «горбатого» Запорожца.
— Еще у нас гараж есть, он аж двухместный, — добавил я радости на пути к подъезду.
— Все-то у него есть! — чмокнула меня в щеку родительница.
Попискивания и повизгивания заняли следующие часа полтора — настолько счастливой маму я не видел никогда. Каждый миллиметр жилой площади был подвергнут тщательнейшему осмотру, и, кажется, пару раз даже опробован на вкус. Вопросы сыпались один за другим — «а это что? а это откуда?». Должное впечатление произвела и бытовая техника — пылесос «Вихрь ЭП-2» и холодильник ДХ-120 «Мир». В ванной у нас стоит стиральная машинка «Рига-55». А в инфобомбе у меня — совершенно неожиданные на фоне кучи зловещих предсказаний и указания на плохих людей чертежи и описание подводных камней, с которыми столкнулись инженеры моей версии реальности при производстве «Малютки». Да, это копия французской машинки, но вдруг освоят на несколько лет раньше? Годнота же!
— Мам, а ты уже готова к сюрпризу номер три?
— Еще не все?!
— У нас еще и дача теперь есть, земли аж двадцать соток. Но дом надо будет перестроить — это тебе поиграть, пока в декрете сидишь.
— Ничего себе игрушки!
— Ну и вот тогда сразу! — и я вынул из кармана брюк членские билеты и протянул маме.
— Три недели назад получил, а матери — ни слова?! — грозно уперла она руки в бока, аккуратно положив билеты на накрытый новой югославской клеенкой — подарок от Пахмутовой на новоселье — кухонный стол.
— Зато смотри как прикольно — ты из больницы вышла, а мы тут с дядей Толей уже коммунизм в отдельно взятой квартире построили! Теперь можно даже в магазин и на рынок не ходить — звонишь уважаемому азербайджанцу Акифу — он на нашем рынке большой человек! — и он в течение пары часов привезет почти любые продукты, взяв за доставку символические пять рублей, ведь такая замечательная опция существует не для всех, и выдается только в случае величайшего расположения, например, к советскому писателю! — погладил себя по голове.
— Ой, хвастун! — мама вытянула мне навстречу руки, и я аккуратно ее обнял, чтобы упаси боже не надавить на уже заметный
Стоя в коридоре новой квартиры — одеваюсь на прогулку, совмещенную с «акцией» — слушал доносящийся из трубки, искажаемый помехами, но вполне разборчивый голос находящейся в США на лечении Нади:
— Говорят, что операция займет целый день, но я ничего не почувствую — усну, и проснусь уже здоровая!
Повезло — наши медики аневризму подтвердили, а американские согласились взяться за лечение, только валюту плати. С последней проблем тоже не возникло — Надины картины регулярно возят за рубеж, и за ту самую валюту продают. Как бы цинично не звучало, но деды из ЦК вложение посчитали выгодным. Или я слишком плохо о них думаю?
— Все обязательно будет хорошо! — с легкой душой пообещал я ей.
А как иначе? На данный момент все, за что я берусь, у меня получается. Не может же здесь случиться иначе? С девушкой мы до ее отъезда успели разочек нормально погулять — как раз между подтверждением диагноза (Фурцева в щеки меня за это расцеловала, и согласилась Наде о моей роли в ее судьбе не рассказывать — неловко получится!), и в целом подружились, поэтому предложил:
— Следующий Новый Год предлагаю отмечать вместе, большой дружной компанией!
— Если мама пустит! — хихикнула Надя. — Я тебе еще позвоню, когда после операции разрешат!
— Обязательно звони!
В трубке поскрежетало, и меня переключили на Екатерину Алексеевну.
— Повезло тебе, Сережка!
— Такое везение совсем не радует, — честно признался я. — Но все будет хорошо, я в этом абсолютно уверен!
— Маму-то когда стричься приведешь? — подобрел голос министра.
— А давайте я ей трубку дам, и она с вами сама договорится! — предложил я.
— Давай, — величайше дозволила она.
— Мааам! — не без удовольствия завопил я.
— Чего орешь? — выглянула она с кухни — завтра Новый Год, и родительница уже начала заготавливать вкуснятину — встречать будем семейно, с Судоплатовыми.
— Поговори с Екатериной Алексеевной.
— Выключи плиту! — велела родительница, бодро топая обтянутым фартуком животиком вперед.
Смиренно стянув чудо-обувь в виде обитых резиной валенок, потушил под булькающей кастрюлькой пламя, и вернулся в коридор, где мама радостно выражала готовность прибыть хоть сейчас. А чего ей, советской автоледи?
— Я с Сойкой погуляю пойду! — взяв красиво упакованную контрабандную пластинку японского джаза — его Саяка и ее родители очень уважают — чмокнул маму в подставленную щеку и вышел из квартиры.
Спустившись на лестничную площадку, извлек из-за ремня увесистую «бандероль» — законченная инфобомба! Сегодня я ее наконец-то отправлю! И сразу же нужно начинать сочинять следующую… Ладно, ради Родины я готов если не на все, то на многое!
Сложив пластинку и бандерольку в пакет с надписью «Lotus», выбежал из подъезда в едва переваливший за полдень день, и по снежку отправился в сторону ДК, потому что место встречи изменить нельзя. Вот она — Соечка-лапочка, в мохнатой белой кроличьей шапочке, таких же рукавичках и в хорошеньком светло-бежевом пальто. Щеки красные, на ресничках — иней.