Самый маленький офицер
Шрифт:
– Так найдёшь? – вместо ответа переспросил Заболотин. Объяснять своё решение он не хотел даже Военкору.
– Постараюсь, – пообещал репортёр. – Правда, всё равно, небось, вывалится. Он у тебя мелкий, как микроб, за автоматом может спрятаться.
– Это точно, – вздохнул капитан, невольно улыбаясь.
– Ладно, раздобуду что-нибудь из скаутского. Правда, когда я ещё к вам выберусь… Так что потеплее подберу, если будет выбор.
– Ну, когда выберешься – тогда и пригодится. А до того момента что-нибудь подыщем.
– Лады –
Капитан вспомнил мельком свою фразу, что Военкора «контрразведка лучше родной мамы знает», но выбросил её из головы.
– Да не помнит он. Или говорить не хочет. Всё Сивка да Сивка…
– Русскую фамилию дай, – посоветовал Военкор. – Проще будет потом документы оформлять.
– Какие документы?
– На усыновление, какие же ещё! С отцовством, Георгий! – Морженов рассмеялся, хлопнул ошалевшего от подобного заявления Заболотина и быстрым шагом направился к посадочной площадке.
– Ну у тебя и шутки, – пробормотал офицер ему вслед, не желая прислушиваться к настигшему его ощущению, что именно так однажды всё и будет. Потом вздохнул, поправил кепку и отправился следом.
Тут же откуда-то из-под земли явился Сивка. Вот точно из-под земли – на щеках и то глина!
– Как там остальные роты? – на ходу поинтересовался Заболотин у мальчишки.
– Говорят, нормально, – буркнул Сивка, будто делал этим великое одолжение, и вдруг резко, на грани слёз, спросил: – Почему ты мне не доверяешь?!
– Почему не доверяю? – капитан остановился у площадки, куда должен был сесть вертолёт. Шум нарастал, становясь всё ближе. Вертолёт плыл в сыром воздухе.
– Потому! Ничего нормального не даёшь, только бегать с дурацкими поручениями. А я бить их хочу, – лицо Сивки стало злым, – вырей этих!
Шум стал таким, что последние слова Заболотин больше прочитал по губам, чем услышал. Поскольку продолжать разговор дальше стало затруднительно, капитану ничего не оставалось делать, как думать над злыми словами мальчишки. Бить их хочет. Думает, ему не доверяют, поэтому не дают. Да нет, доверяет Заболотин ему, чумазому, вполне, только под пули не хочет подставлять лишний раз.
Но всё же… Ведь не отступится пацан, не удержать его в хаосе боя. Кто же в бою не участвует.
Почти оглохнув, наблюдал Заболотин за посадкой вертолёта. В голове вертелась мысль – очень настырная, как от неё ни отмахивайся, на ум лезло всего одно слово.
Но… это разведрота – безопасное место?!
С другой стороны, маленький, шустрый и крайне удачливый пацан… Искушение превратилось в неприятную щекотку, поселившуюся в голове и то и дело теребящую разум: а может, правда в разведку? Уж там за ним точно в десять глаз приглядят. И он может пригодиться…
Один за другим одиннадцать бойцов спрыгнули на землю, и Заболотин недовольно отметил,
Следом, поддерживая под руку двенадцатого бойца, появилась статная девушка в забольской форме и с санитарной сумкой. В победно ухмыляющемся бойце Заболотин с какой-то сумасшедшей радостью признал Краюху. Вернулся, родимый! Живой! Господи, до чего хорошо, что жив-здоров… и до чего плохо – обычному человеку, что опять его притащило на фронт…
Или до чего хорошо – отличному снайперу?
Контраст двух мыслей – человеческой и военной – ненадолго выбил Заболотина из колеи, но капитан одёрнул себя и, наклонившись к Сивке, крикнул ему на ухо:
– Краюху найди!
– А?
– Скажи, брат вернулся!
Сивка демонстративно поковырял пальцем в ухе и буркнул себе что-то под нос.
– Чего? – переспросил Заболотин, нахмурившись.
– Не пойду! – соизволил внятно ответить Сивка. – Надоело.
– Это приказ, Индеец! – капитану надоело надрывать глотку, перекрикивая шум вертолётного винта.
Сивкин ответ он не расслышал, но по выражению лица угадал, что его послали к навке. Помолчал некоторое время, но и пацан не сдвинулся с места.
– Не слушаешься, – со вздохом вывел Заболотин, цепко ухватив мальчишку за плечо. Ссориться с ним сейчас, конечно, не хотелось, но оставлять всё как есть было нельзя. – А чего же тогда доверия требуешь?! Не хочешь помочь – в тыл отправлю!
Если до сего момента мальчишка с переменным успехом изображал, что ничего не слышит, то на последних словах взвился, испуганно распахивая глаза:
– Не посмеешь!
Заболотин выразительно указал на Военкора, забирающегося в вертолёт, и развёл руками: у тебя есть выбор.
Сивка дёрнул плечом, стряхивая руку капитана, и стремглав умчался.
Последним исчез в вертолётном чреве бледный, ещё не отошедший после вчерашнего инцидента офицер пресс-службы, и на какое-то время всё на площадке замерло, кроме, собственно, самой машины, которая поднялась в воздух и взяла курс на восток.
Когда в мир вернулись иные звуки, кроме шума винта, ветер утих и осели грязные брызги, Заболотин огляделся. На площадке появился Алексей Краюхин, но дисциплинированно дожидался, пока капитан примет рапорт от вновь прибывших и отошлёт их по ротам.
Наконец подошёл черёд его брата.
– Ваше высокородие, разре…
Заболотин с улыбкой вгляделся в его лицо. Филипп держался бодрячком, хотя на рубец у брови смотреть было страшно.
– Ты, часом, не сбежал раньше времени? – строго уточнил Заболотин, перебивая снайпера.
Краюхин неопределённо пожал плечами, нашёл взглядом брата и заулыбался.
– Идите к своей роте, рядовой, – усмехнулся капитан. – Лёха уже подпрыгивает от нетерпения.
Филиппа как ветром сдуло, только с края поляны раздался восторженный сдвоенный вопль: