Самый маленький офицер
Шрифт:
Скомкав листовку, Сиф метко забросил её в урну, мимо которой проходил, и коротко пояснил в ответ на вопросительный взгляд командира:
– Реклама.
И, в общем-то, почти не солгал.
Алёна вновь убежал вперёд, купила в сувенирном ларьке бейсболку со стилизованными силуэтом крепа над козырьком и, нацепив, как ребёнок вовсю наслаждалась жизнью. Иосиф Кириллович шёл следом и поглядывал на девушку с тёплой улыбкой, а по бокам от него топали Краюхи, в меру недружелюбные по отношению к окружающему миру, как и положено телохранителям. Заболотин держался
Сначала Тиль, теперь беззаботная Алёна перед глазами маячит… Да нет, Сиф вполне искренне радовался, что Алёне так хорошо, ведь Иосиф Кириллович рядом и в кои-то веки не «его высочество». И ладно бы только смутное недовольство, что это на Великого князя цыганка смотрит – вот так… Нет, сейчас раздражение вызывала её беззаботность и ничто более.
Они идут – к стеле, к памятнику погибшим на войне. Здесь, в Дикее, в своё время довольно долго стоял УБОН Дядька… Может, там, на стеле, есть имена людей, которых Сиф когда-то звал.
А Алёна шагает, ничего не понимая, в своей кепке. Да, откуда ей знать. Сиф и сам-то не помнит большей части собственного детства, но всё же это как-то неправильно.
Алёна на ходу обернулась и задорно подмигнула мальчику:
– Не кисни, Сиф! Жизнь-то продолжается!
Сиф отвёл взгляд. Продолжается, конечно, но лучше пусть это будет как-нибудь потом. Сначала – отдать долг памяти местным героям… настоящим героям.
Стела располагалась в двухстах метрах от памятника Макару, у самых стен крепа, возвышаясь над бульваром. Два каплевидных воинских щита на гранитной плите, словно своеобразные скрижали, и на левом, вместо заповедей – фамилии, а на правом – надпись невычурным, строгим почерком: «Они отдали за нас свои жизни».
К щитам вели ступени. Остановившись на нижней, Иосиф Кириллович долго глядел на стелу, и лицо у него было строгое и торжественное.
Филипп встал рядом и, прищурившись, вчитался в фамилии. Потом отошёл, уступая место брату.
Лёша глядел чуть дольше. Отойдя, он обменялся с братом долгим взглядом и кивнул – молча.
– Знакомых нашли, – вздохнул Заболотин, оборачиваясь к ординарцу, и вдруг обнаружил, что мальчика рядом нет. Оглядевшись в тревоге, полковник заприметил белобрысую голову на той стороне бульвара: Сиф остановился у ларька цветочницы и о чём-то с ней разговаривал, активно жестикулируя.
В обычной жизни Сиф руками размахивал мало – отучился в Управлении, где ценят чёткость и спокойствие речи, а прежде чем открыть рот, три раза продумываешь, что хочешь сказать. Вот в детстве – да, маленький Сивка частенько помогал себе выразить мысль, жестикулируя и сбиваясь на родной забольский.
Сейчас, похоже, ситуация была обратная – уже забольский язык требовал некоторой помощи жестов – не объективно, а так, психологически.
Наконец, разговор был окончен, Сиф расплатился и вернулся к стеле.
В руках у него было два бордовых тюльпана.
Первым посторонился,
Остановившись на верхней ступеньке, Сиф присел, осторожно опуская перед монументом два цветка. Он сам не знал, что его дёрнуло покупать их – красивый жест, конечно, но обычно Сиф подобное оставлял на усмотрение командира… А сейчас появилось желание поступить именно так – и почему-то он, не зная, откуда оно взялось, не стал ему противиться.
«Помогите мне вспомнить, – беззвучно попросил мальчик. – Помогите понять, почему я всё забыл и что надо сделать, чтобы память вернулась, ладно?»
Где-то в основании черепа волосы встали дыбом от ощущения внимательного взгляда: достоин ли таких просьб, мальчик?
Мгновение спустя вокруг снова чирикали птички и словно бы ничего не случилось.
Спустившись, Сиф, не глядя ни на кого, сунул сдачу в руки Одихмантьева:
– Спасибо. Я деньги в рюкзаке забыл…
Аркадий Ахматович лишь таинственно усмехнулся и промолчал. Заболотин открыл было рот, но тоже так ничего не сказал. Поступок Сифа был – правильным. И самостоятельным. Повзрослел мальчик.
– Иосиф Кириллович, – позвал негромко полковник. – А может, всё-таки, завернём по дороге в Рату в… наши с вами места? Те самые?
Князь, у которого план поездки был расписан по дням, а номера везде забронированы заранее, медленно качнул головой:
– Разве что на обратном пути…
Сиф снова повернулся к стеле, вглядываясь в надпись. Лежащие на верхней ступени тюльпаны в ярких лучах солнца горели алым, как не может ничто, кроме крови и цветов у памятника.
– Красиво, – тихо сказала Алёна, подходя.
– Самый лучший комментарий, блин, – дёрнул плечом Сиф и скривился, впрочем, скорее от боли, чем от чувства.
– Прости… Ты на меня обиделся за что-то?
– Да нет, всё отлично, – поспешно возразил мальчик, не отрывая взгляда от стелы. Очень стараясь не отрывать и кляня себя за слишком хорошее боковое зрение. – Это всё Тиль. Я за него переживаю. А с чего ты вообще взяла?
Девушка стянула бейсболку и принялась вертеть в руках:
– Да ты даже сейчас разговариваешь, как будто дуешься. Я что-то не так сделала?
Больше всего Сифу сейчас хотелось отнять у Алёны кепку и забросить её куда-нибудь подальше. Ну какой тут настрой, если рядом эта невозможная цыганка, от которой кровь норовит ударить в голову?
– Алён, я… Просто я, командир, Крёстный, Краюхи – все мы знаем, зачем эта поездка. Это наша поездка, понимаешь? А ты…
– А я тут ни к чему?
– Ты здесь к… Иосифу Кирилловичу.
– Странно. Мне казалось, ты ревнуешь, – лукаво улыбнулась девушка, стараясь отвлечь Сифа от созерцания стелы. Почти получилось, в общем.