Самый первый Змей
Шрифт:
Змей кивал, тянул из блюдечка душистую жидкость и думал: "Ни за что не пойду снова термос воровать! Один позор и никакого проку!" – но, конечно, по доброте душевной, снова уступал бабкиным уговорам.
Сто сорок первая хромосома
Все знать о драконах не может никто. Даже знаменитейший драконовед (и сам, естественно, по происхождению великий змей) Карлакон Ниспровергатель Царств признавался в приватных беседах коллегам, что некоторые вещи, например, строение седьмого хвостового позвонка, ему до конца
Доблестные же рыцари, сами по себе существа довольно примитивные и невежественные, и вовсе считают, что единственное полезное знание о драконах заключается в умении найти ту самую точку на теле, где броня в движении расступается и становится видна беззащитная розовая плоть супостата. С чего они взяли, что плоть у дракона именно этого девчачьего деликатного цвета – представления не имею.
Однако, хотя всего о драконах знать не может, некоторые вещи знать просто необходимо. Например, почему с виду вполне обычный уэльский дракончик внезапно признается, что мяса есть не хочет, а хочет питаться исключительно фруктами и овощами. Понятное дело, сперва его всеми силами стараются переубедить, прибегая иногда даже к грубой силе и запихивая ему против желания в пасть свежеосвежеванную овцу, но в последствии приходится таки вызвать на помощь того самого Карлакона.
А надо вам сказать, что в различных науках, и в частности, в биологии, драконы намного обошли людей. Еще с незапамятных времен им было известно о ДНК и хромосомах, а некоторые избранные ящеры (к числу которых относился и Карлакон Ниспровергатель Царств) даже обладали дивной способностью различать хромосомы, составляющие сущность животных и растений. Находились даже хвастуны, которые оправдывали свою страсть к похищению принцесс не элементарной жадностью и тягой к получению выкупа (что само по себе для дракона качество вполне достойное), а некой жаждой собирателя редких наборов тех самых хромосом.
В общем, прибыл Карлакон в драконью академию, привели к нему дракона-подростка ярко-пурпурного цвета, как то и подобавет молодым уэльсцам, вперил великий змей в него свой пронзительный взгляд, буровил минуты три а потом вскричал:
– Вижу! Вижу деформацию! У всех порядочных драконов 70 пар хромосом, а у этого паршивца есть лишня, сто сорок первая хромосома! Теперь понятно, откуда в нем столь извращенное поведение!
Тут мой Змей покраснел еще пуще и от стеснения спрятал свою, тогда еще единственную, голову под крыло. Конечно начались исследования, вновь выявленный дефект назвали синдромом Карлакона, принялись выспрашивать родителей Змея на предмет момента зачатия, вынашивания и прочих тонкостей, что бы выявить побочные факторы, вызвавшие мутацию. Но отца Змея найти не смогли, а мать его, драконша суровая и весьма уверенная в своей правоте, грозно заявила, что все делала по науке: в длительные перелеты беременная не пускалась, по четвергам не питалась черными животными, а каждое полнолуние придерживалась особой диеты, состоящей исключительно из нежирной речной рыбы. Яйцо согревала в пламени рекомендуемой температуры, вылупление произошло в соответствующие сроки, и никаких внешних дефектов в теле младенца повитуха не обнаружила. Так что, господа ученые, ступайте с миром, да куда подальше отсюда.
Змея тоже всячески обмеряли, взвешивали и мучали тестами. Но так ничего и не добились, хотя защитили не один десяток диссертаций, и написали не одну сотню трактатов.
Что же касается сто сорок первой хромосомы, то тут, по правде сказать, конфуз вышел. Дело в том, что престарелый Карлакон стал со временем слаб зрением и принял за лишнюю хромосому горошину,
За баночкой земляничного варенья
У меня в шкафу припрятана баночка земляничного варенья для особых целей. И это очень особые особые цели: не какой-нибудь там сверхсекретный рецепт торта Эстерхази на новый год, не блины на масленицу знакомой ребятне, не добавление в коктейль Манхеттен на женской вечеринке для пущей сладости. Баночка припрятана для дорогого гостя.
И вот вчера вечером он ко мне неожиданно нагрянул. Взъерошенный и печальный.
– Неспокойно стало в мире, – сказал он, разматывая длинный ярко-красный шарф и снимая потертую дубленку, больше похожую на стородавний тулуп. – Индия уже не та. И Египет уже не тот. А уж Китай! Теперь в Китай спокойно не слетаешь.
– Угу, – буркнула я в ответ. Чайник у меня как раз закипел и осталось только залить хорошую проверенную заварку и дать настояться минут пять-десять (кто как любит, лично я люблю подольше). Гость вымыл руки, сел на табурет и в кухне сразу стало тесно, как становится тесно в кухне брежневской многоэтажки, когда в нее заходит взрослый сенбернар. Я подсунула гостю под самые его грустные глаза заветную баночку, вручила ложку и привычно не дала розетку. Зачем ему розетка – он и так с банкой справится. В синих глазах блеснул огонек заинтересованности.
– Так вот, Китай. Дымно там стало, людно. И апельсины уже не те, а персики в конец испортились. Только на консервы и годятся, – гость рассеяно положил в рот пару ложек варенья.
– Да и в Индии. Гулял недавно по Индии. Ну, там манго перехвачу (недозрелый еще, а все ж вкусный), там ананас, здесь кумкват, бананов в изобилии. А поговорить не с кем! Ни одного завалящего йоги или брамина нет. Все перебрались на Гоа – учат иноземцев духовным практикам. Вот ты мне скажи: что в мире случилось, – гость опорожнил уже банку на четверть, – что у всех враз души темными стали? К чему вам всем это просветление запонадобилось? Не было такого никогда раньше!
Я поставила перед гостем чашку и сказала:
– А шут его знает! У меня такое объяснение: в век машинной цивилизации машины дымили в воздух, а в наш виртуальный век гаджеты дымят в души.
– Может и так. Я ведь гаджетами не пользуюсь – ты знаешь. Хотя бабки некоторые на них и перешли и номерочки мне свои шлют и про вотсап намекают, я не поддаюсь. Блажь все это. Главное – не в гаджетах. Если мне надо будет, я бабку и так найду. У меня нюх на них, да ты знаешь. – Банка была уже пуста наполовину.
– Вот в Египте я уж лет двадцать, как не был. А когда-то хорошее было место, раздумчивое.
– Может, тебе в Новый Свет смотаться? Там, говорят, еще есть непролазная сельва.
– Через океан? Когда кругом одни крушения? Да ты сдурела, девка! – и гость одним махом перелил в глотку остатки варенья.
Посмотрел на чашку, покрутил указательным пальцем над дымящейся поверхностью, и вода в чашке задрожала, забурлила и забила горячим ключом. Гость довольно усмехнулся и сказал: