Самый темный соблазн
Шрифт:
Неважно, что случится дальше.
— Пожалуйста, Сиенна. Оседлай меня.
Всего лишь секундная заминка.
— Тебе не надо ни о чём меня молить, Парис, — ответила Сиенна, воспользовавшись словами, которыми он успокаивал её. — Я сказала, что позабочусь о тебе, и я это сделаю.
Глава 30
"Если я когда-нибудь увижу Париса абсолютно обнажённым," — мечтательно подумала Сиенна, расстёгивая пуговицу и молнию его чёрных, свободных штанов, — "вероятно,
Не желая беспокоить его, Сиенна развела ткань в районе ширинки в разные стороны, а не стащила штаны вниз по ногам, и освободила его громадный член, как ранее сделал он. Ни один мужчина не должен быть настолько красивым во всём, воплощением жёсткой силы и тёмной сексуальности, куда ни посмотри.
Парис положил руку на лицо, скрывая черты лица.
— Я ненавижу это.
Сиенна, потянувшаяся к нему, отпрянула.
— Прости. Я могу найти кого-нибудь другого, если для тебя так будет лучше…
— Нет, — выпалил Парис. Должно быть, он услышал ужас и страдание в её голосе. — Мне не ненавистно быть с тобой, и я не хочу никого другого.
Хорошо, потому что Сиенна не была уверена, что смогла бы пройти через это. Стать его сутенёром — адская пытка.
— Мне ненавистна мысль, что мы добиваемся чего-то важного и естественного чем-то беспристрастным и механическим. Чем-то вынужденным.
Её первой мыслью было, что он тоже получал удовольствие от секса и считал его значимым. Сиенну наполнило чувство радости и согрело каждую клеточку тела. Второй мыслью стало, что сейчас Парису стыдно, и радость испарилась. Они уже так многого добились, что Сиенна не могла позволить ему добавить такую ужасную эмоцию к этому сочетанию.
— Парис, ты не принуждаешь меня к этому. До того, как нас прервали, я была влажная. Я и сейчас влажная. — И не из-за воды. — Почему тогда этот раз должен оказаться менее значимым, чем те, другие, когда мы двигались в этом же направлении?
Парис застонал, узнав, что она влажная. Он расслабил руку и посмотрел на Сиенну удивительными глазами обжигающе голубого цвета.
— Ты так прекрасна.
Когда он смотрел на неё так, мечтательно, с полуприкрытыми веками, Сиенна и правда чувствовала себя прекрасной.
— Позволь показать тебе себя. — Она поднялась и начала раздеваться, а Парис следил за каждым её движением.
На протяжении веков он видел бесчисленное множество обнажённых тел. Сиенна знала это. Она видела их. Парис был с высокими женщинами, низкими, худыми, толстыми, чёрными, белыми и прочими.
В Сиенне не было ничего особенного, и всё же, когда он произнёс "Ты просто великолепна"с бисеринками пота на лбу, она поверила ему. Парис был честен. Её демон почувствовал бы ложь. К Сиенне вернулась радость.
— То же самое я думаю о тебе, — призналась она. Обнажённая, ободрённая его похвалой, Сиенна оседлала его бёдра, но не опустилась на толстый, возбуждённый член. Пока нет. Парису требовался секс, и время было на исходе, но ему требовалась и ласка.
Возбуждённый член тёрся между её ног, его покрывала её влажность. Сиенна провела пальцами от основания до головки, и Парис судорожно втянул воздух.
— Придвинься к моему лицу, — прохрипел он. Парис накрыл ладонями её груди, начал перекатывать бисеринки сосков между пальцами. — Я снова хочу попробовать тебя на вкус.
Желание сделать это едва не уничтожило её. Кровь с бешеной скоростью мчалась по её венам, опасно нагревшись и отогнав оставшийся холод.
— Я сделаю тебе больно. Я тяжёлая… а у тебя рана на груди.
— А как насчёт того, что мне нужно снова почувствовать твой вкус, и меня не волнует, что болит грудь.
Сиенна облизнула губы.
— А как насчёт того, чтобы я попробовала тебя?
Парис замер, даже, кажется, перестал дышать.
— Если только ты не против, — поспешила она заверить его.
— Совсем нет. — Слова, хриплые и гортанные, вырвавшиеся из него, оказались больше похожими на песок, чем на твёрдую субстанцию. — Я больше тысячи лет никому не позволял это делать. — Парис втянул воздух. — Нет, это не совсем, правда. На пути сюда я позволил рабу совершить это, и ненавидел каждую минуту.
— О. — Глаза Сиенны расширились от удивления. Все мужчины любили оральный секс. Верно? Тогда почему Парис не позволял женщинам брать его в рот? А она знала, что он не позволял. Но каждой женщине, которую он впускал в свою постель, наверняка хотелось обхватить его член губами и высосать досуха.
— Но тебе, — продолжил он, — я позволю это сделать. Если ты захочешь.
Сиенна положила руки на его живот, чувствуя, как напряглись мышцы.
— Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя неуютно или делал то, что тебе не нравится…
— Нет, ты неправильно поняла. — Парис покачал головой, встряхнув восхитительными волосами, и Сиенне захотелось сжать разноцветную смесь из чёрных, каштановых и золотистых прядей в кулак. — Я не позволял другим делать это, потому что и так использовал их, и не хотел, чтобы они делали мне ещё больше одолжения. А единственная причина, из-за которой я позволил тому рабу отсосать мне — мне нужны были ответы, а это оказался самый быстрый способ получить их.
"Ответы обо мне".
— Сиенна? Тем рабом был… мужчина.
И это не являлось предпочтением Париса. Сиенну накрыло сочувствием. Не иметь контроля над своим телом и его реакциями, вынужденность подчиняться его желаниям — должно быть, это пытка.
— Просто чтобы ты знал, в этом нет ничего неправильного. И я не собираюсь делать тебе одолжение, Парис. Ты красивый, обаятельный, умный и сексуальный, и я умираю, как хочу тебя. Как и ты меня. Те другие — лишь тренировка для этого момента, — произнесла Сиенна, надеясь, что это прозвучит подразниванием. — Я хочу доставить нам обоим удовольствие. То есть, я надеюсь это сделать, потому что опыта в минетах у меня столько же, сколько в сексе.