Самый желанный герцог

Брэдли Селеста

Сидя в кресле чуть перед ним, с медово-золотистыми волосами, переброшенными через одно плечо, с картины смотрела Феба, с таким озаренным любовью светом в глазах, что сердце Софи чуть-чуть глуше застучало от зависти. Рука Рейфа на ее плече была и благословением и лаской, его пальцы слегка зарылись в шелковистые волосы жены.

Любовь с первого взгляда, несмотря на тот факт, что Феба согласилась выйти замуж за Колдера и почти дошла до алтаря вместе с ним. Любовь навечно, подумала Софи, пока смотрела на руку, с нежностью задержавшуюся на плече Фебы.

– Папа отдал мне мамин портрет,

чтобы я повесила его у себя в комнате, – спокойно заявила Мэгги. – Мне он там нравится, и Ди – тоже. – Маленькая девочка ласково взглянула на лицо своей новой матери. – Раньше я хотела, что мама взяла меня с собой, но теперь я рада, что она не сделала этого.

Софи закрыла глаза, припомнив трагедию, которой Мэгги удалось избежать. Первая жена Колдера погибла в перевернувшемся экипаже, когда убегала со своим любовником. Слава Богу, что у этой женщины хватило здравого смысла оставить дома двухлетнюю дочь Колдера!

– Я тоже рада, Орешек.

– Папа сказал, что я тоже буду сидеть для портрета. – Мэгги почесала свой нос. – Как только я научусь сидеть.

Софи улыбнулась девочке.

– На твоем месте я бы практиковалась. Кажется, что Некто Безымянный превратил это в искусство.

Мэгги посмотрела вниз на котенка с длинными лапами, безвольно свисающего с ее рук, словно кошачий костюм без костей.

– Могучий Мортимер. – Она нахмурилась. – Нет, это не подходит. – Девочка тяжело вздохнула и пожала плечами. Котенок продолжал блаженно висеть. Громкое, скрипучее мурлыканье раздалось в воздухе. – Я не знаю, как звать его.

Софи одной рукой пригладила волосы девочки.

– Все в порядке, моя милая. До тех пор, пока он приходит, когда ты зовешь его.

Мэгги подняла глаза вверх на Софи и заморгала.

– Как Грэй поступает с тобой?

Софи небрежно отвела взгляд.

– Хмм. – Но лишь тогда, когда девочка пошла вперед, Софи задумалась над тем, что Мэгги имела в виду: что Софи приходит, когда Грэм зовет – или совсем наоборот?

Что, конечно же, было смешно. Грэму никто не был нужен. Никогда.

Глава 7

Если бы статус человека оценивался по тому, сколько глаз направлено на него, то Грэм мог бы стать королем.

Конечно же, вышеупомянутые глаза были всего лишь стеклянными, безжизненно мерцавшими с набитых и подвешенных на стены голов, принадлежащих жертвам покойного герцога – э-э, то есть охотничьих трофеев, так что, возможно, что соответствующий статус Грэма был точно таким же хрупким.

Обстановка кабинета была гнетущей комбинацией темного дерева, темных обоев и темной атмосферы смерти. Грэм воображал, что глянцевые глаза следят за ним, пока он ходит по комнате, в их блестящей полупрозрачности вспыхивает просьба о последнем освобождении. Запах, к сожалению, был отнюдь не плодом воображения.

Неужели эта комната всегда пахла заплесневелым табаком и усохшим, спертым гниением? Именно этот запах у Грэма постоянно ассоциировался с отцом. Добавить еще пороха от недавней стрельбы и виски – и можно было бы ожидать, что в любой момент сам старый герцог войдет в кабинет.

Герцог мертв.

Да здравствует герцог.

Грэм повернулся и прорычал огромному бурому медведю, маячившему

в углу.

– Теперь – я герцог.

Час спустя Грэм выпил за свой костер в саду за домом уже четвертый… пятый? стакан виски. Он обнаружил, что рога оленей горели, как сухое дерево, и если осторожно встать против ветра, то можно было даже обнаружить дикий блеск облегчения в стеклянных глазах до того, как они потеряются в пламени.

Грэм поднял свой стакан.

– За моих павших товарищей. – Он всего лишь слегка пошатывался, учитывая то, сколько успел выпить. – За вас отомстили. Поприветствуем все вместе могучего лосна… – Подождите. Это неправильное название. – Снола. – Достаточно близко.

Он проглотил оставшийся виски и провел рукой по лицу, потому что жар от костра заставлял его глаза слезиться. Или, возможно, это был дым… Но ведь он стоял против ветра…

Теперь кабинет был тихим, и, что еще лучше, не переполненным. Единственным оставшимся трупом, смотрящим на него порицающими глазами, был медведь. Грэм решил оставить трофей весом в четырнадцать с половиной стоунов [6] там, где он находился. Однако настроение этого создания требовало улучшения, и немедленно.

[6]Стоун – мера веса; равен 14 фунтам, или 6,34 кг. Медведь весит примерно 90 кг.

Добавление старой мягкой шляпы с пятнами, принадлежавшей герцогу, ездившему в ней на сафари, и одного из древних кремниевых ружей, висевших над камином, на угрожающе поднятые передние лапы, придало медведю беспечный вид.

Грэм отступил назад и критически изучил его.

– Чего-то не хватает. – Он пожал плечами, а затем отсалютовал своему мохнатому компаньону. – Извини, сэр Большие Клыки, я совсем лишился ума. – Пошатываясь, он добрался до троноподобного кресла у камина и свалился в него. Мрачно глядя на трофей, Грэм икнул. – И виски тоже лишился.

Он откинул голову на спинку мягкого кресла и закрыл глаза, спасаясь от пристального упрекающего взгляда… И наконец-то уснул.

На следующее утро Грэм отправился на Примроуз-стрит, готовый припереть к стенке Софи за ее внезапную холодность к нему.

Ее там не было.

Грэм не знал, кто был больше удивлен, узнав, что Софи сбежала – он или быстро проснувшаяся Тесса. Так как в задачу Тессы как компаньонки входило быть в курсе местонахождения беззащитных девиц и так далее, то Грэм не одобрил то, каким дрянным образом она справлялась с этой работой.

– Она мне не дочь, ты же знаешь, – прорычала его кузина, стягивая свой халат и откидывая со лба растрепанные волосы тыльной стороной руки. – Я здесь только для того, чтобы оказать услугу ее матери.

Грэм нахмурился.

– Ты здесь только для того, чтобы убедиться, что твоя падчерица вышла замуж за герцога. Теперь, когда ты добилась этого, более или менее, ты думаешь, что можешь бросить Софи на съедение волкам.

– Не беспокойся, ей не угрожает опасность от волков, – послышался злорадный смех Тессы. – А вот от собак… они бегают за палками, не так ли?