Сан Феличе Иллюстрации Е. Ганешиной
Шрифт:
— Пусть ваше величество соблаговолит дать мне какое-нибудь незначительное письмо.
Король взял со стола первое подвернувшееся под руку прошение. Кардинал капнул на чернила немного жидкости, пальцем размазал ее на четыре-пять строк и подождал.
Чернила стали желтеть, потом понемногу совсем исчезли.
Кардинал промыл бумагу простой водой, высушил ее на свече и на очистившемся месте, не прибегая ни к каким иным процедурам, написал две-три строки.
Опыт оказался безупречным.
—
— Нет, он не мог бы научить, потому что сам этого не знал. Но он мог бы пригласить для этого человека более сведущего.
— Вернемся к делу, — сказал король, вздохнув. — Что же произошло дальше?
— Дальше, государь, произошло следующее: отказ императора начать военные действия заменили согласием, письмо опять скрепили печатью, схожей с печатью его императорского величества. Но так как дело происходило ночью, при свечах, не заметили, что красный сургуч чуть более темного оттенка, чем прежний.
Кардинал показал королю письмо с той стороны, где была печать.
— Посмотрите, государь: верхний слой сургуча отличается от нижнего. На первый взгляд цвет кажется одинаковым, но если приглядеться, разница, хоть и весьма незначительная, заметна.
— Правда! — воскликнул король. — Ничего не скажешь! Правда!
— А вот и палочка сургуча, послужившая для печати. Как видите, ваше величество, это сургуч того самого оттенка, что и сургуч верхнего слоя.
Король с изумлением рассматривал три вещественные доказательства: ложечку, пузырек и палочку сургуча, которые Руффо разложил рядом на столе.
— А как вы добыли эту ложку, пузырек, сургуч? — спросил король, до того заинтересованный этим хитроумным расследованием, что не хотел упустить ни одной подробности.
— Очень просто, государь. Я почти что единственный врач в вашем поселении Сан Леучо, и мне время от времени приходится бывать в аптеке замка, чтобы взять какие-нибудь лекарства. Вот и сегодня я, по обыкновению, зашел в аптеку, но с особой целью: эту ложечку я увидел на ночном столике, этот пузырек в застекленном шкафу, а эту сургучную палочку на столе.
— И вам этого было достаточно, чтобы все выяснить?
— Кардиналу Ришелье требовались лишь три строчки, написанные человеком, чтобы уличить его и повесить.
— Да, — сказал король. — К сожалению, есть люди, которых не вешают, что бы они ни совершили.
— Теперь скажите, ваше величество: вы очень дорожите Феррари?
— Конечно, дорожу.
— В таком случае, государь, не худо было бы удалить его отсюда на некоторое время. Мне кажется, воздух Неаполя ему в настоящее время вреден.
— Вы так думаете?
— Не только думаю, государь, а уверен в этом.
— Так
— Путешествие утомительно, государь. Однако иной раз утомление полезно.
— Но, как вы сами понимаете, я хочу все это выяснить до конца. Поэтому я верну императору, моему зятю, депешу, в которой он сообщал, что выступит, как только я окажусь в Риме, и спрошу, что он думает насчет всего этого.
— А чтобы не возбудить никаких подозрений, ваше величество уедет сегодня вместе со всеми в Неаполь и прикажет Феррари явиться ко мне ночью в Сан Леучо и исполнить все мои распоряжения так, словно они исходят от вас.
— А сами вы?
— А я напишу императору от вашего имени, выскажу ему наши сомнения и попрошу ответ прислать на мое имя.
— Прекрасно! Но Феррари может попасться в лапы французов. Сами понимаете, все дороги находятся под наблюдением.
— Феррари поедет через Беневенто и Фоджу в Манфредонию; оттуда он морем отправится в Триест, а из Триеста на почтовых поедет в Вену. Таким образом, если ветер будет попутным, он сбережет двое суток дороги и сутки усталости, а потом тем же маршрутом возвратится сюда.
— Удивительный вы человек, любезный кардинал! Для вас нет ничего невозможного!
— Вас удовлетворяет такой план, ваше величество?
— Еще бы не удовлетворял!
— В таком случае, государь, займемся другим делом. Как известно, каждая минута стоит часа, каждый час стоит дня, каждый день стоит года.
— Займемся аббатом Пронио, хотите вы сказать? — спросил король.
— Вот именно, ваше величество.
— Вы полагаете, что он успел прочитать молитвенник? — усмехнулся король.
— Ничего! Не успел дочитать сейчас — дочитает завтра, — отвечал Руффо. — Он не такой человек, чтобы сомневаться в спасении своей души из-за такого пустяка.
Руффо позвонил.
На пороге появился ливрейный лакей.
— Скажите аббату Пронио, что мы ждем его.
LXIV
УЧЕНИК МАКИАВЕЛЛИ
Пронио не заставил себя ждать.
Король и кардинал заметили, что чтение священной книги ничуть не убавило непринужденности, которую они до этого обнаружили в нем.
Он вошел, немного задержался в дверях, почтительно поклонился сначала королю, потом кардиналу.
— Жду приказаний вашего величества, — сказал он.
— Приказания мои просты, дорогой аббат. Я приказываю исполнить все то, что вы мне обещали.
— Готов служить, государь.
— А теперь условимся.
Пронио посмотрел на короля. Очевидно, слова «а теперь условимся» были ему совершенно непонятны.
— Я спрашиваю: каковы ваши условия? — продолжал король.