Сан Феличе Иллюстрации Е. Ганешиной
Шрифт:
Тут король перечеркнул имена всех троих кандидатов и написал имя отца Фоско.
Отец Фоско оказался, как и предполагал Фердинанд, одним из самых выдающихся епископом королевства. Однажды кто-то, выслушав его проповедь, отозвался с похвалой не только о красноречии, но и обо всей деятельности бывшего францисканца. Король на это заметил:
— Я всегда выбирал бы таких, но до сего времени мне встретился среди пастырей всего один достойный человек; главный духовник предлагает мне
Фердинанд иной раз проявлял благодушие, напоминавшее его предка Генриха IV.
Однажды, когда он в военном мундире гулял в парке Казерты, к нему подошла крестьянка.
— Меня уверяли, сударь, что король часто прогуливается по этой дорожке, — сказал она. — Как вы думаете, могу я сегодня повстречать его?
— Моя милая, — ответил Фердинанд, — затрудняюсь тебе точно сказать, когда он здесь появится, но, если у тебя к нему просьба, я готов передать ее королю, так как я у него служу.
— Вот в чем дело, — продолжала женщина, — у меня идет тяжба, а я бедная вдова, денег, чтобы дать докладчику суда, у меня нет, вот он и тянет уже четвертый год.
— А ты заготовила прошение?
— Как же, сударь. Вот оно.
— Давай его мне и приходи завтра в это же время, я верну его тебе с королевской отметкой.
— У меня всего-то добра три откормленные индюшки, — сказала женщина. — Однако если вы исполните обещание — они ваши.
— Приходи завтра, милая, с тремя индюшками и получишь свое прошение с ответом его величества.
Женщина явилась точно в назначенное время. Но и король был точен. У Фердинанда в руках было прошение, у крестьянки — три индюшки; король взял индюшек, женщина — бумагу.
Пока король ощупывал индюшек, чтобы убедиться, что они, как уверяла крестьянка, хорошо откормлены, она развернула прошение, желая проверить, действительно ли на нем что-то написано.
Каждый из них сдержал слово; женщина пошла своей дорогой, король — своей.
Король вошел к королеве, держа индюшек за лапки; Мария Каролина недоумевала, каким образом птицы оказались в руках ее супруга.
— Так вот, милая моя наставница, — сказал он, — вы все говорите, что я ни на что не пригоден и что, не будь я королем, то умер бы с голоду, — смотрите же, вот три индюшки, мне их дали за мою подпись!
И он все рассказал королеве.
— Бедная женщина! Мне жаль ее! — воскликнула королева, выслушав его рассказ.
— Почему бедная?
— Потому что она просчиталась. Неужели вы думаете, что судейский примет во внимание вашу подпись?
— Я и сам сомневался, — отвечал Фердинанд с лукавой усмешкой. — Но у меня есть идея.
Королева действительно оказалась
Вдова снова пришла в Казерту; она не знала имени офицера, принявшего у нее жалобу, поэтому стала разыскивать человека, которому отдала трех индюшек.
Приключение это получило огласку. Королю доложили о приходе жалобщицы.
Король велел впустить ее.
— Ну, милая, вы пришли сообщить мне, что дело ваше улажено?
— Как бы не так! Видно, с королем не очень-то считаются. Когда я вручила судейскому прошение с надписью его величества, он мне сказал: «Хорошо, хорошо! Король торопится, но ему придется, как всем, подождать». А потому, если вы честный человек, верните мне моих индюшек или, по крайней мере, заплатите за них.
Король рассмеялся:
— При всем желании вернуть их вам мне не удастся, но заплатить я могу.
Он выгреб из кармана все имевшиеся у него золотые монеты и подал их крестьянке.
— Что же касается судейского… Сегодня у нас двадцать пятое марта, так вот увидите: на первом же заседании в апреле ваша жалоба будет разобрана.
И действительно, когда несколько дней спустя докладчик суда пришел за жалованьем, ему сказали:
— Его величество распорядился выдать вам жалованье лишь после того, как будет разобрано дело, по поводу которого он оказал вам честь, обратившись к вам.
Как и предсказывал король, решение по делу было принято на первом же заседании.
В Неаполе ходило о короле множество рассказов такого рода. Мы удовольствуемся двумя-тремя из них.
Однажды, охотясь в лесу Персано в такой же одежде, как и его стража, он увидел женщину: прислонившись к дереву, она рыдала.
Он первый заговорил с нею, спросив, что произошло.
— Я вдова, у меня семеро детей; единственное мое богатство — небольшое поле, и вот оно потравлено королевскими доезжачими и псами. — Потом, вся сжавшись и зарыдав еще громче, она добавила: — Как тяжко быть подданными человека, который ради минутной потехи готов разорить целое семейство! Скажите на милость, зачем этот злодей уничтожил мои посевы?
— Ты совершенно права, моя милая, — отвечал Фердинанд, — а так как я служу у короля, то доложу ему о твоих жалобах, умолчав, разумеется, о бранных словах, которые ты к ним присовокупила.
— Говори ему что хочешь, — продолжала отчаявшаяся крестьянка, — от такого себялюбца я никакого добра не жду, а причинить мне зла больше, чем уже причинили, нельзя.
— Но ты все-таки покажи мне свое поле: хочу посмотреть, в самом ли деле оно так разорено, как ты говоришь.