Сан-Феличе. Книга первая
Шрифт:
— Никак нет, монсиньор.
— Между тем вы здесь, сударь, находитесь уже около часа, — несколько нетерпеливо заметила королева.
— Это правда, ваше величество.
— Значит, вы должны были слышать, о чем мы говорим, и знать, что мы ищем.
— Монсиньор не предупредил меня, государыня, что мне дозволяется слушать. Потому я ничего не слышал.
— Сэр Джон, — не вполне уверенно сказала королева, — по-видимому, вы располагаете редкостным слугой.
— Потому я и говорил вашему величеству, что весьма дорожу
Затем он обратился к своему секретарю, который, как мы уже видели, столь умно и последовательно исполнял приказания хозяина в ночь, когда Феррари упал с лошади и потерял сознание.
— Подойдите, Дик, — сказал он.
— Я здесь, монсиньор, — ответил молодой человек, приблизившись.
— Ведь вы, кажется, в некоторой степени архитектор?
— Да, я два года изучал архитектуру.
— В таком случае посмотрите, сюда. Быть может, вам удастся найти то, чего мы никак не можем отыскать. Здесь в подвалах должно быть подземелье с потайным ходом, который ведет из дворца к военной гавани.
Актон отошел от стола и уступил место секретарю. Тот склонился над планом, но тотчас же выпрямился.
— Мне кажется, искать бесполезно, — сказал он.
— Почему же?
— Если архитектор устроил в подвале потайной ход, то никак не стал бы обозначать его на плане.
— Но почему же? — по обыкновению, раздраженно спросила королева.
— Потому, государыня, что, если ход обозначен на плане, он тем самым перестает быть потайным, поскольку он известен всем, кому доступен план. Королева рассмеялась.
— А ведь ваш секретарь рассуждает довольно логично, генерал.
— Очень логично, и мне стыдно, что я сам этого не сообразил, — признался Актон.
— Так помогите же нам, господин Дик, отыскать этот подземный ход, — вмешалась Эмма. — Если он будет обнаружен, я готова, как героиня Анны Радклиф, исследовать его и о результате доложить королеве.
Прежде чем ответить, Ричард посмотрел на генерала Актона, как бы прося у него позволения.
— Говорите, Дик, говорите! — подбодрил его генерал. — Королева разрешает, а я не сомневаюсь в вашем уме и в том, что вы умеете молчать.
Дик слегка поклонился.
— Мне кажется, прежде всего надо исследовать всю ту часть фундамента дворца, которая выходит в сторону внутренней гавани. Как бы тщательно ни замаскировали выход, наверное, все-таки можно его обнаружить по какому-нибудь едва заметному признаку.
— Значит, надо подождать рассвета, — сказала королева, — а ночь будет потеряна.
Дик подошел к окну.
— Почему же, государыня? — возразил он. — Небо в облаках, но сейчас полнолуние. Всякий раз, когда луна станет выходить из облаков, будет достаточно светло для поисков. Мне надо бы только знать пароль, чтобы я мог спокойно заглядывать во все уголки гавани.
— Чего же проще, — сказал Актон. — Мы вместе отправимся к коменданту дворца; он не только сообщит вам пароль,
— В таком случае, генерал, как изволили заметить их величество, не следует терять время.
— Идите, генерал, идите, — сказала королева. — А вы, сударь, постарайтесь оправдать то высокое мнение, которое сложилось о вас.
— Я приложу все усилия, государыня, — ответил Дик. И, почтительно поклонившись, он удалился вслед за генерал-капитаном.
Минут через десять Актон вернулся один.
— Ну как? — спросила королева.
— Наша ищейка взяла след, как сказал бы его величество, и я удивлюсь, если она возвратится ни с чем.
Действительно, после того как дежурный офицер предупредил о нем часовых, Дик, зная пароль, принялся за поиски и в одном из углов стены обнаружил заржавленную, всю в паутине, решетку, мимо которой все проходили, не обращая на нее ни малейшего внимания. Дик не сомневался, что нашел один из концов потайного хода, и теперь ему оставалось только отыскать другой конец.
Возвратившись в замок, он справился о том, кто из многочисленной челяди, кишащей в нижних этажах, самый старый; оказалось, что это отец буфетчика, некогда сам прослуживший в этой должности сорок лет; сын же унаследовал эту должность лет двадцать тому назад. Старику было восемьдесят два года; в должность он вступил при Карле III, который вывез его из Испании в год своего вступления на престол.
Дик велел отвести его к старику.
Он застал все семейство за столом. Семья состояла из двенадцати человек. Старик являлся ее стволом, а все остальные — ветвями. Было тут два сына, две снохи, семеро их детей и внуков.
Один из сыновей был, как раньше его отец, буфетчиком, другой служил в замке слесарем.
Глава семейства, несмотря на преклонные лета, был представителен, прям, еще крепок и, по-видимому, сохранил ясность ума.
Дик вошел и обратился к нему по-испански.
— Вас требует королева, — сказал он.
Старик вздрогнул: после отъезда Карла III, то есть целых сорок лет, никто не обращался к нему на его родном языке.
— Меня требует королева? — с удивлением ответил он на неаполитанском диалекте.
Сидевшие за столом поднялись с мест, словно подброшенные пружиной.
— Королева желает видеть вас, — повторил Дик.
— Меня?
— Вас.
— Ваше превосходительство не заблуждается?
— Нет, уверен.
— А когда мне явиться?
— Немедленно.
— Но я не могу в таком виде предстать перед ее величеством.
— Она требует, чтобы вы явились незамедлительно в таком виде, в каком вы есть.
— Но, ваше превосходительство…
— Королева ждет.
Старик встал, скорее встревоженный, чем польщенный приглашением, и с некоторым беспокойством оглянулся на сыновей.