Сандаловое лето
Шрифт:
– Да.
– Скажите имя.
– Я не хочу говорить.
– Но почему?
– Если мы никогда больше не увидимся, то зачем знать имя?
– А я думаю, что мы ещё увидимся. Вы очень красивая.
– Спасибо!
– Пожалуйста.
Они замолчали. Соня Джоши оглянулась. Парень смотрел на неё. Сложив указательный и большой палец, он изобразил знак «окей».
Глава четвёртая
– Где ты была? – накинулась мама. – Мы жутко волновались.
Улыбка продолжала танцевать на губах Сони. Она не слушала.
– Э-э-э.
Дочь молчала. Арджун и Лиза Джоши переглянулись.
– Может быть, на неё так действует атмосфера храма с нашей богиней, – предположила бабушка Рамила.
– Она как будто под гипнозом, – встревожилась Елизавета и положила руку на плечо мужа. – Что делать?
– Не переживай. Сейчас всё будет хорошо. Она просто под впечатлением. Целый год не была в индуистском храме. Поэтому эмоции и сила святого места увлекают в свой мир. Иногда так бывает, – спокойно проговорил Арджун.
Подул свежий ветер, принося с собой лёгкие ароматы цветов. «Любовь в воздухе», – промелькнула мысль в голове Сони Джоши. «Теперь я знаю, что значит данная фраза. Я чувствую это», – размышляла она. Шарф спустился на плечи. Шёлковое прикосновение вмиг пробудило её от грёз.
– Где вы были? – надув губки, сказала девушка. – Вы ушли, не подождали меня.
– Слава Богу! Она заговорила, – воскликнула Лиза и обняла дочку.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила озабоченно бабушка и приподняла шарф, чтобы прикрыть голову внучке.
– Я же говорил, что всё будет хорошо. Надо думать позитивно. Всегда, – заметил Арджун и начал щекотать Соню. Дочь завизжала. Все развеселились. Подошёл дедушка Аджай.
– Что вы тут шумите? – громко произнёс он.
Все повернулись к нему.
– Мы уже помолились. Ждали только тебя. Можем ехать в другой храм. Он как раз нам по пути. Там и пообедаем заодно, – ответила бабушка.
Все согласились с ней и направились к машине.
Арджун с отцом беседовал о религии. Рамила Джоши медленно делала небольшие глотки воды. Жара изнуряла, лишала сил. Парило нестерпимо. Солнце начинало прятать свою лимонную красоту за слегка хмурые облака, словно присыпанные щепоткой специи чаат масала, цвет которой так похож на серебро. Сезон дождей готов был ринуться в бой.
Лиза с дочерью шла позади всех. Она сняла свой шарф апельсинового оттенка и положила в сумку.
– Давай твой шарф тоже положу. Наденешь потом, когда приедем в следующий храм, – сказала женщина.
– Нееет, – упрямо ответила Соня, вспомнив свой шарф в смуглых руках милого индийца. Она хотела навсегда сохранить в шёлковых изумрудных складках его прикосновение.
– Почему? – удивилась мать.
– Мне немного прохладно. Чувствую, скоро будет дождь, – нетвёрдо произнесла девушка и укутала шарфом плечи. Ей казалось, что часть этого парня осталась в ткани, и теперь обнимает её.
– Как хочешь, – проговорила Елизавета Джоши и задумалась. – Но сейчас у тебя какие-то глаза неуверенные.
– Мама! – весело рассмеялась Соня.
– Соник, а кто был рядом с тобой, когда мы ждали тебя у входа храма?
– Никто.
– Не обманывай. Я видела одного парня. И ты что-то говорила ему. В тот момент
– Я немного заблудилась в храме, искала вас. И решила спросить, где найти выход. А тот индиец показал мне дорогу.
– Хорошо. Но почему ты не позвонила нам?
– Сеть недоступна в этом храме. Но почему вы ушли и не подождали меня?
– Мы думали, что ты пошла за нами. Я и не подозревала, что сегодня ты будешь так горячо молиться.
– Ладно. Мне даже нравится, что так получилось. Мам, не волнуйся. Я догадываюсь, о чём ты думаешь.
– Моя любимая доченька, о чём же я думаю? А-а-а?
– Ты знаешь. Я не хочу обсуждать эту тему. Просто скажу, что я не потеряю голову из-за какого-то индийца.
– Я надеюсь.
Они сели в машину.
– О чём вы шептались? – тихо спросил Арджун.
– Ни о чём, – возразила жена.
– Я видел и чуть-чуть слышал, – игриво произнёс муж.
– Ну если ты слышал, тогда зачем повторять? – протяжно проговорила Лиза.
– Один раз сказала, значит, для тебя второй раз уже невозможно повторить? – начал Арджун Джоши.
– Ты опять начинаешь сражаться? – возмутилась индийская жена и дерзко показала мужу язык.
– Мы только отъехали от одного храма и едем в другой храм, а ты показываешь мужу язык. Это русское уважение к мужу! Ты забыла, что в Индии муж, как Бог! – вспыхнул он.
Лиза Джоши отвернулась к окну. Она понимала, что лучше промолчать. Поведение мужа ей отлично знакомо. Иногда он любил поиздеваться над её чувствительным сердцем. Просто так. Просто такая игра. За столько лет она выучила правила этого индийского спектакля и острого, как чили, характера. И пыталась исполнять свою роль правдоподобно.
Мать Арджуна осторожно тронула плечо Лизы. Женщина слегка повернула голову и посмотрела на свекровь, сидевшую позади неё. Рамила Джоши показала пальцем на правое ухо и махнула рукой от левого уха, давая тем самым понять, что уши даны нам для того, чтобы через одно из них информация входила, а из другого уходила, не оставляя едкого послевкусия. Она прекрасно знала своего сына. Следила за его речью, как умела. Останавливала вовремя, если была рядом. Или усмиряла грусть в глазах невестки. Как сейчас. Доброе и дикое сердце Арджуна порою обожало подшутить над теми, кого сильно любило. Срывавшиеся случайно в такие минуты холодные, как лепестки ночных цветов, слова из его уст могли обидеть русскую женщину. И даже обижали жестоко. Несмотря на многолетние усилия, Елизавета по-прежнему болезненно реагировала на насмешливые выходки индийского мужа. Но свою ранимость искренне старалась скрывать глубоко в душе.
– Мамми, ты слышала, о чём они говорили? – продолжал докапываться до истины Арджун.
– Э Бхагван! Арджун, прекрати, – вздохнула мать и слегка взъерошила ему волосы на затылке.
– Каждый раз только и слышу «О Боже!» на гуджарати, – сказал Арджун.
– Бабушка, папа вечно влезает туда, куда его не просят. Он слишком любопытный от природы, – заявила Соня, рассматривая фотографии на телефоне.
– Вы что, сговорились все? Три леди против одного джентльмена, – проворчал мужчина.