Сандро из Чегема (Книга 2)
Шрифт:
– - Киндер?
Ну что я мог ей ответить?! Разве можно ей объяснить, что это посложнее, чем выгнать майора?!
– - Найн, -- отрезаю, и она опустила голову.
В тот же день мы расстались, и я ее больше никогда не видел. А с Алексеем мы увиделись через тридцать лет в Новгороде на встрече ветеранов нашего полка.
Мы все, приехавшие со всех концов страны ветераны, остановились в одной гостинице, где в тот вечер предстоял банкет во главе с нашим бывшим командиром полка, теперь генералом. Все это время я ничего об Алексее не знал, даже не знал, жив ли он.
Заняв номер,
Подымаюсь к нему, примерно часа за два до банкета. Смотрю: елки-палки, что время делает с нами! Разве я когда-нибудь узнал бы в этом облысевшем, как и я, человеке того молодого, как звон, красавца летчика в далеком военном году, обламывавшего ветки прусской рябины в красных кистях! А он смотрит на меня и, конечно, не узнает: мол, что от меня хочет этот лысый толстяк? Я расхохотался, и тут он меня узнал.
– - А-а-а, -- говорит, -- Кемал! Только зубастая пасть и осталась!
Ну, мы обнялись, поцеловались, и я его повел в свой номер. Я с собой привез хорошую "изабеллу". Сидим пьем, вспоминаем минувшие дни. И конечно, вспоминаем наших немочек.
– - Ах, Греточка!– - говорит он, вздыхая.– - Ты даже не представляешь, что это было для меня! Ты не представляешь, Кемал! Я потом демобилизовался, женился, летал на пассажирских, у меня, как и у тебя, двое взрослых детей. Сейчас работаю начальником диспетчерской службы, пользуюсь уважением и у райкома и у товарищей, а как подумаю, диву даюсь. Помнишь, у Есенина: "Жизнь моя, иль ты приснилась мне!" Кажется, там, в Восточной Пруссии, в двадцать четыре года закончилась моя жизнь, а все остальное -- какой-то странный, затянувшийся эпилог! Ты понимаешь это, Кемал?
И надо же, бедный мой Алексей прослезился. Ну, я его, конечно, успокоил, и тут он вдруг заторопился на банкет.
– - Да брось ты, Алеша, -- говорю, -- посидим часок вдвоем. Наши места никто не займет, а они теперь на всю ночь засели.
– - Ну что ты, Кемал, -- говорит, -- пойдем. В двадцать ноль-ноль генерал будет открывать торжественную встречу. Неудобно, пошли!
Ну что ты ему скажешь? Пошли. Такой он был человек, а летчик был первоклассный, в воздухе ни хрена не боялся!
На этом Кемал закончил свой рассказ и оглядел застольцев, медленно переводя взгляд с одного на другого.
– - Слава богу, кончил, -- сказал дядя Сандро, -- еще бы немножко, и мы бы заговорили по-немецки!
Все рассмеялись, а князь разлил коньяк по рюмкам и сказал:
– - И по работе он не так уж далеко ушел от тебя.
– - Да, -- сказал Кемал, -- начальник диспетчерской службы, особой карьеры не сделал.
– - Он не должен был бросать эту девушку, пока их не перевели в другое место, -- сказал дядя Сандро и, чуть подумав, добавил: -- А ты понял, почему он в последний раз согласился прийти попрощаться с ней?
– - Ясно, почему, -- ответил Кемал, -- он понял, что майор на нас не накапал и, значит, за нами никто не следит.
– - Дурачок, -- в тон ему отозвался дядя Сандро, -- твой же рассказ я тебе должен объяснять. Когда он согласился пойти попрощаться со своей девушкой, он
– - Нет, -- засмеялся Кемал, -- такие вещи держали в строгой секретности.
– - Как нет, когда да!– - возразил дядя Сандро.– - Я же лучше знаю! Он вертелся возле начальства, и кто-то ему тихо сказал.
– - Оставьте человека!– - вступился за него князь, подымая рюмку.– - Он, бедняга, и так наказан судьбой. Лучше выпьем за Кемала, угостившего нас хорошим фронтовым рассказом.
– - Кто чем угощает, а Кемал рассказом, -- уточнил дядя Сандро, насмешливо поглядывая на Кемала, -- отбивает хлеб у своего дяди. Только "кар" нам больше не надо!
– - А мне жалко этого человека, -- сказал маленький Хачик, -- бедный, любил... Потому плакал... Если б не любил, не плакал...
– - Да нет, -- начал Кемал возражать, но, неожиданно замолкнув, сунул палец в ухо и стал с нескрываемым наслаждением прочищать его. Движения Кемала напоминали движения человека, пахтающего масло, или водопроводчика, пробивающего своей "грушей" затор в раковине умывальника.
Кемал довольно долго, морщась от удовольствия, прочищал таким образом ухо, полностью отключившись от присутствующих, что присутствующим почему-то было обидно. Дядя Сандро молча с укором глядел на него, как бы улавливая в его действиях еще четко не обозначенный абхазским сознанием, но уже явно раздражающий оттенок фрейдистского неприличия.
– - Что нет?!– - наконец не выдержал дядя Сандро. Кемал преспокойно вынул палец из уха, оглядел его кончик, словно оценивая на глазок качество спахтанного масла, видимо, остался этим качеством недоволен, потому что на лице его появилась гримаса брезгливого недоумения, явно вызванная огорчительной разницей между удовольствием от самого процесса пахтания и прямо-таки убогим результатом его. С этим выражением он вытащил другой рукой из кармана платок, вытер им палец, сунул платок в карман и как ни в чем ни бывало закончил фразу:
– - ...Просто его немного развезло от "изабеллы", он чересчур приналег на нее...
Как и всякий мужчина, много увлекавшийся женщинами, Кемал не придавал им большого значения.
– - Акоп-ага, -- крикнул Хачик, -- еще прошу по кофе!
– - Сейчас будет, -- ответил Акоп-ага, глянув в нашу сторону из-за стойки, на которой была расположена его большая жаровня с горячим песком для приготовления кофе по-турецки.
– - Извини, пожалуйста, -- сказал Хачик, обращаясь ко мне, -- ты здесь самый молодой. Вон там арбузы привезли. Принеси два арбуза -- хочу сделать фото: "Кинязь с арбузами".
– - Да ладно, -- сказал князь, -- обойдемся без арбузов.
– - Давай, давай, -- вступился Кемал за Хачика, -- это хорошая идея. Князь с арбузами, а мы с князем.
На том конце ресторанной палубы, уже как бы и не ресторанной, продавали арбузы. С детства мне почему-то всегда чудилось, что в арбузе заключена идея моря. Может, волнообразные полосы на его поверхности напоминали море? Может, совпадение времен -- праздник купания в море с праздником поедания арбузов, часто на берегу, на виду у моря? Или огромность моря и щедрость арбуза? Или и там и там много воды?