Сандро из Чегема (Книга 2)
Шрифт:
Например, ты гостишь у эндурца, а у него в это время враг в этом же селе или в соседнем. И этот эндурец тебе говорит: "Слушай, живет тут один человечек. Он о тебе слышал много хорошего. Зайди к нему, уважь, он тебе устроит хлеб-соль. Только не говори, что я тебя к нему послал, потому что ему от этого стыдно будет. Так зайди к нему в дом, как будто тебя ночь застала в этом месте".
И ты доверчиво идешь к этому человеку, радуясь, что люди знают про твои хорошие дела, а ты не думал, что они об этом знают. Ты даже иногда думал, вроде маловато у тебя хороших дел. Но, оказывается,
И ты доверчиво идешь к этому человеку, думая обрадовать его и принять у него хлеб-соль. И ты приходишь к нему, и он, бедняга, устраивает тебе хлеб-соль, потому что деться некуда -- гость. Но тот эндурец, который послал тебя к нему, уже дал тебе яд, и он подействует на тебя через сутки. И ты, приняв хлеб-соль, ложишься спать у этого добродушного человека и умираешь.
И на следующий день милиция-челиция, доктур-моктур, и они узнают, что ты отравлен, и твоего бедного хозяина сажают в тюрьму как отравившего ни в чем не повинного человека. Вот так эндурцы иногда расправляются со своими врагами. И что интересно -- он лично против тебя ничего не имеет, он только думает про своего врага. А то, что ты при этом умрешь, ему и в голову не приходит.
– - А если, допустим, -- смеюсь я, -- ты обещал пойти к этому человеку, но не пошел?
– - Ничего страшного, -- махнул рукой дядя Сандро, -- в следующий раз другого пошлет! А то, что ты неповинно умираешь, ему даже в голову не приходит...
– - Не слушай старого дурака!– - говорит тетя Катя, как бы сердясь на себя за то, что сама заслушалась. Она решительно берется за корзину и, уходя, бросает: -- Его арестуют за язык, рано или поздно... И правильно сделают... Только перед людьми стыдно...
Она поднимается на веранду, а дядя Сандро, с добродушной иронией (на самом деле любит, старый хитрец!) поглядев ей вслед, снова нюхает айву и говорит:
– - Мне бы на нее в перевернутый бинокль смотреть, а я, глупый, приближал. На эндурца всегда надо в перевернутый бинокль смотреть, подальше от него держаться... И в том, что я тогда чуть не сверзился с дерева, был божеский знак, но я его не понял. "Осторожно, эндурка!" -- крикнул мне бог, но я тогда его не понял, а теперь что... Теперь поздно...
– - Дядя Сандро, -- спросил я, -- а что вы вообще думаете о женщинах?
– - Всякой женщине, -- мимоходом ответил дядя Сандро, явно продолжая думать об эндурцах, -- можешь сказать одно и никогда не ошибешься: "При таком характере могла бы быть покрасивее..." Но эндурцы -- это совсем другой разговор...
Дядя Сандро разглаживает усы, явно довольный, что добавил еще несколько штрихов к неустанно созидаемому психологическому облику эндурцев. Он задумчиво затихает.
Я вытягиваю из стакана кислую прохладу айрана и взвешиваю в уме афоризм дяди Сандро. По-моему -- он просто хорош. Я думаю, не выдать ли его в кругу друзей за собственный экспромт... Или сохранить для очередной главы романа о жизни дяди Сандро? После некоторых колебаний прихожу к выводу, что не стоит выбалтывать. Растащат, потом не докажешь, что ты первым его раздобыл. Вот так, ради
С веранды доносится шорох стручков, которые, все еще поворачивая, перебирает тетя Катя. В окно веранды, щебетнув на лету, влетает ласточка и, косо полоснув пространство помещения (она это сделала быстрей, чем я описал), вылетает в другое окно. Какая ей была надобность влетать в веранду и вылетать из нее? Никакой, чистое озорство. Но это знак жизни, ее восторженная роспись в воздухе, и этим все оправдано.
Солнце греет, но не печет. В густо-зеленой листве корявых мандариновых деревьев золотятся зреющие мандарины. Отсюда, с холма, видны пригородные дома, окруженные фруктовыми деревьями, среди которых бросаются в глаза оголенные от листьев деревья хурмы, ветки которых как бы утыканы багряными плодами.
– - Дядя Сандро, -- спрашиваю я, решив отблагодарить его за афоризм, -что это я часто слышу, что эндурцев называют парашютистами?
– - Так оно и есть, -- оживляется дядя Сандро, -- их сейчас на парашютах спускают к нам.
– - Кто спускает?– - спросил я.
– - Неизвестное, но враждебное государство, -- твердо отвечает дядя Сандро.
– - Неужели вы можете поверить, -- говорю я, -- что, несмотря на погранзаставы, радарные установки и всякую технику, иностранные самолеты могут залетать на нашу территорию и сбрасывать парашютистов?
– - Зачем мне верить, если я точно знаю, -- отвечает дядя Сандро, -горные пастухи то и дело находят в горах парашюты. А сколько тысяч таких парашютов гниет в непроходимых лесах? Между прочим, хороший материал, говорят... Ему сносу нет...
– - Вы видели такого пастуха?
– - Нет, -- говорит дядя Сандро, -- я что, председатель колхоза, что ли? Да он и председателю не покажет, чтобы парашют не сдавать в милицию. Прекрасный заграничный материал... И на летний костюм хорош, и на матрац годится, и палатку можно из него сделать -- не протекает.
– - Дядя Сандро, -- сказал я спокойно и твердо, -- это абсолютно невозможно.
– - Ну да, -- сказал дядя Сандро и поднес айву к лицу, -- ты поверишь тогда, когда эндурец прямо на голову тебе спустится... Но он не такой дурак...
– - Ну, как это возможно, -- начал я слегка повышать голос, -- ведь эндурцы жили в наших краях, когда еще самолетов не было?
– - Ну и что, -- невозмутимо ответил дядя Сандро и снова понюхал айву, -- самолетов не было, но парашюты были...
– - Но как же парашюты могли быть, когда самолетов не было?!– попытался я достучаться до логики.
– - Ты, как палка, все прямо понимаешь, -- сказал дядя Сандро и, положив айву на шкуру, продолжал: -- Для каждого времени свой парашют. Вот ты смеешься, когда я говорю, что эндурцы опутали нас по рукам и по ногам. Но я с тобой иду на спор. Возвращаясь в город, ты будешь идти мимо Дома Правительства, где все наши министерства. Выбирай любой этаж и пройди подряд десять кабинетов. И если в восьми не будут сидеть эндурцы, я выставлю тебе и любым твоим друзьям хороший стол и даю клятву больше ни разу не говорить об эндурцах.