Сандро из Чегема (Книга 3)
Шрифт:
– - Не в этом дело, -- пояснил я ему, -- они скажут, зачем надо было об этом писать. Что за феодальные забавы, скажут они, в период строительства социализма.
– - Что такое феодальные забавы?– - спросил у меня дядя Сандро.
– - Это значит, старинные развлечения, -- сказал я ему.
– - А как это одно другому мешает, -- удивился дядя Сандро, -- социализм происходит снаружи, а это было внутри?
– - Что значит снаружи и что значит внутри?– - спросил я, не совсем понимая его.
– - Очень просто, -- сказал дядя Сандро, -- социализм -- это когда строят чайные фабрики, заводы, электростанции. И это всегда происходит снаружи, а Лакоба стрелял внутри, в зале санатория. Как это одно другому мешает?
– - Ах, дядя Сандро, -- сказал
– - Заладил!– - перебил меня дядя Сандро.– - Что, КГБ боишься?
– - Да, -- застенчиво признался я ему.
– - Ты прав, КГБ надо бояться, -- сказал дядя Сандро, подумав, -- но учти, что там сейчас совсем другой марафет. Там сейчас сидят другие люди. Они сами ничего не решают. Это раньше они сами решали. Сейчас они могут задержать человека на два-три дня, а потом...
– - Что потом?– - не выдержал я.
– - Потом они спрашивают у партии, -- отвечал дядя Сандро, -- а там, внутри партии, сидят специалисты по инженерам, по врачам и по таким, как ты. По разным отраслям. И вот человек из органов спрашивает у них: "Мы задержали такого-то. Как с ним быть?" А человек из партии смотрит на карточки, которые у него лежат по его отрасли. Он находит карточку этого человека, читает ее и уже все знает о нем. И он им отвечает: "Это очень плохой человек, дайте ему пять лет. А этот человек тоже опасный, но не такой плохой. Дайте ему три года. А этот человек просто дурак! Пуганите его и отпустите". Если надо дать человеку большой срок, они туда посылают справку, чтобы документ был. А если маленький срок, скажем два года, -- могут просто по телефону сказать.
– - Да мне-то от этого не легче, как они там решают, -- сказал я, -страшно, дядя Сандро...
– - Слушайся меня во всем, -- отвечал дядя Сандро, -- и ты никогда не пропадешь! Ты мне найди телефон и фамилию человека, который внутри партии занимается по твоей отрасли. Мы ему приготовим хороший подарок и все уладим.
– - Ой, дядя Сандро, -- воскликнул я, -- это идеология, там не берут!
– - Глупости, -- ответил дядя Сандро, -- все кушают. Идеология тоже кушать хочет. Вот тебе свежий пример. Вызывает меня недавно один ответственный человек, фамилию я тебе не называю, а то ты по дурости вставишь куда-нибудь. И он мне говорит: "Дядя Сандро, ты всеми уважаемый человек. Прошу тебя, сделай для города такое дело. Нам очень трубы нужны, но мы их нигде не можем достать. В Москве обещали. Вот тебе пятьсот рублей на мелкие расходы, вот тебе посылки, вот тебе имена людей, которым надо позвонить, напомнить про трубы и передать посылки. Поезжай в Москву, номер в гостинице мы тебе отсюда закажем, занимай его и звони оттуда всем этим людям, напоминай про трубы и раздавай посылки. "Хорошо", -- говорю и забираю деньги. А этот человек говорит: "Теперь ты видишь, дядя Сандро, что я для города стараюсь, а люди считают, что я беру взятки для себя".– - "Конечно, вижу", -- говорю.
И вот нагружают мне целое купе посылок, и я еду в Москву. А что в посылках -- не знаю. Раз не сказали -- некрасиво спрашивать, тем более самому открывать. На вид каждая так пуда на два. Но на посылке не написано кому. Только написан номер посылки и этот же номер стоит против имени этого человека на бумаге. Хитро придумали, чтобы посторонний, если зайдет в купе, на посылке не прочитал имя какого-нибудь начальника.
И вот я звоню из гостиницы. Иногда попадаю к нужному человеку, иногда попадаю к секретарше, иногда говорят: завтра позвоните. Я им все объясняю и про трубы, и про посылки, и про номер, в котором живу. Теперь мне интересно узнать: начальники, которым я привез посылки, очень большие или не очень? А на бумаге должность не написана -- только имя и телефон. Хитрые, но я еще хитрей. И вот начинают приезжать. Нет, сам ни один не приехал. Шоферов присылают. Входит шофер, говорит, от какого человека, я смотрю на бумагу и отдаю нужный номер посылки. Но при этом разговариваю с шофером. Предлагаю выпить чачу, закусить чурчхели. Правда, пить никто не пил, но чурчхели все берут. И я так, между
Ага, думаю, на "Чайку" маленького начальника не посадят. Значит, не меньше замминистра. И что же оказалось? Из шести шоферов четверо работали на "Чайке" и только двое на "Волге". А ты говоришь -- идеология. Человек, который присматривает за вами, может, даже на "Волге" не ездит.
– - Ой, дядя Сандро, не знаю, не знаю, -- сказал я, но почему-то немного успокоился.
– - Зато я знаю, -- ответил дядя Сандро, -- я передам ему подарок, и он скажет про тебя все, как мы хотим. Но ты против линии не идешь нигде?
– - Что вы! Что вы, дядя Сандро!
– - Линию никогда не нарушай -- остальное ерунда!– - сказал дядя Сандро.– - Если ты что-то не так написал, мы ему подскажем, что говорить. Например, так:
"Этого человека не трогайте, у него в голове не все в порядке, он сам не знает, что пишет".
– - Что вы, что вы, дядя Сандро!– - испугался я.– - Так в сумасшедший дом могут посадить!
– - Могут, -- согласился дядя Сандро, подумав, -- тогда по-другому подскажем. Например, так: "Глуповатый, но правительство любит".
– - Это подходит, -- сказал я, успокаиваясь от несокрушимой уверенности дяди Сандро, что мир именно такой, каким он его себе представляет.
– - Запомни для будущего, -- продолжал дядя Сандро, -- эта власть крепко сидит, и никто ее сдвинуть не сможет. А некоторые глупые люди об этом думают. Ты знаешь, недалеко от моего дома сапожная мастерская? Шесть жалких сапожников работают там. А кто над ними заведующий? Партийный человек. И он видит все, что они говорят, что они думают и куда поворачивают. Нет, кушать дает. Сам кушает и им дает кушать. Но нарушать линию никому не позволит. И так все проникнуто, все! А некоторые дураки этого не понимают.
Однажды сижу в открытом кафе и пью кофе с коньяком. Отдыхаю. Вдруг подсаживаются ко мне два молодых парня, заказывают кофе и начинают говорить. Но о чем говорят, ты послушай. Один говорит -- при демократии мы сделаем то-то и то-то. А другой говорит -- нет, при демократии мы сначала то-то не будем делать, а будем делать другое. А этот с ним спорит -- нет, при демократии мы сначала будем делать то-то, а другое будем делать потом.
Прямо при мне говорят, не боятся. Думают, наверное, неграмотный абхазский старик, не понимает. Но я лучше их знаю, что такое демократия. Это значит управлять государством, как в заграничных странах. Но я про эти заграничные страны все знаю. Многих встречал, которые там побывали. Там страны маленькие, а дороги хорошие. У нас страна большая, а дороги плохие. И от этого совсем разный марафет управления. Там, если в районе кто-нибудь взбунтовался -- трр, дороги хорошие, полиция через час приезжает, всех разгоняет и всех успокаивает. А у нас? В России есть такие места, где от района до областного города пятьсот километров или больше. И вот если в районе взбунтовались, покамест милиция приедет, чего только они не успеют сделать! Клуб сожгут, магазин разобьют, всю водку выпьют. А страна большая, дороги плохие, милиция не успевает. И поэтому такой марафет управления, чтобы люди на местах в испуге сидели. Чтобы, прежде чем бунтовать, они целую неделю между собой советовались: стоит или не стоит! И они так и делают. Один говорит: "Клуб сожгем, магазин разобьем, всю водку выпьем, консервами закусим".
Другой говорит: "Нет, клуб не надо сжигать, лучше прямо магазин разобьем".
А третий говорит: "Нет, клуб надо сжечь, потому что перед людями стыдно. Люди подумают, что из-за водки это сделали".
И пока они так спорят, милиция все узнает, и, хотя дороги плохие, время есть, они успевают приехать.
А эти двое молодых, которые сидят напротив меня, ничего об этом не знают. И все время говорят: демократия, демократия... Тут я наконец не выдержал.
"Дураки, -- говорю я им, -- глупые несмышленыши. Эту власть Гитлер не смог опрокинуть со своими танками, а вы что сможете со своей болтовней? Только бедные родители ваши страдать будут".