Санёчек, или Приключения в Лисьей бухте
Шрифт:
– Буду благодарен, – и мы выпили.
– А может, и правильно сделали, что остались, – продолжил разговор Белял. – На пароме сейчас очередь несколько километров, а переправа из-за шторма не работает. Дней пять, а то и неделю люди торчать там будут. Вот керченские ребята озолотятся, небось ценники, на всё в несколько раз подняли.
– Я слышал, что во время шторма в Керчи тысяч по пять за койкоместо просят, – поддержал разговор Фугас. – Не представляю, что с ними будет, когда мост построят.
– Да-а, – подтвердил Белял, – керчинцы единственные в Крыму, кто против строительства моста. Но с другой стороны, когда
Фугас и Белял вели неспешную беседу о своих давних делах. Я в их диалог не вмешивался, думал о перспективах ночёвки на открытой всем ветрам веранде и время от времени выпивал с ними водки.
Из их разговора понял, что Белял раньше держал шалманы в Лисьей бухте, но в 2014 году после уменьшения потока туристов свернул бизнес и сейчас работает на стройке каменщиком и зарабатывает неплохие по местным меркам деньги.
Закончив беседу, Белял пожелал нам спокойной ночи и пошёл в дом, мы начали располагаться на ночлег. Я сначала вытряхнул одеяла и матрас, потом только улёгся. Несмотря на выпитую водку, сон был беспокойный. Холодно. Ворочался и Фугас. Ветер завывал под крышей чайханы.
Утром Белял принёс мне поношенные, но чистые камуфляжные штаны:
– Держи. Потом Ване – Чик-Чирику отдашь.
– Спасибо.
– Не за что. Можете идти. На вокзале вас Измаил будет ждать. Отвезет домой.
В общем, возвращение в Лисью бухту было абсолютно спокойным и непримечательным.
Валера и Омар
В лагере о нас не особенно беспокоились. Послушали наш рассказ и не более, потом продолжился банкет.
Меня поражало, с какой быстротой в Лисьей бухте исчезает спиртное. Видимо, сказывалось обилие халявщиков, поэтому основную часть запаса я держал в палатке. Однако, напиваясь до определённой кондиции, тащил всё на общий стол.
Вскоре обнаружил, что мои запасы спиртного опять кончились, даже на похмелку ничего не осталось. На поляне увидел горку пустых бутылок и визжащую мать вышеописанного семейства:
– Как паром закрыт? У нас билеты пропадут, у нас денег нет, – бегала она, заламывая руки.
– У нас выпить не осталось? – обратился к собравшимся.
Все непонимающе отвернули лица, один Фугас тронул меня за плечо и сделал жест, чтобы я шёл за ним к его палатке.
– Говорил я тебе, не выноси всё на общий стол, – корил Фугас, протягивая железную кружку с водкой, – панки всё выжрут и не подавятся. Ты для них «кабан», источник халявной еды и напитков. Бережливей надо быть.
Я понимающе кивнул, потом вернулся на свою стоянку. Надо было что-то делать. Взяв сумку с деньгами и документами, отправился по известному маршруту в посёлок Курортное.
Ветер свистел, волны накатывали на берег, но фугасовская водка придавала мне позитива. Я даже снял на телефон видео – себя на фоне Лисьей бухты. Пересмотрев его, малость ужаснулся – лицевая часть организма была еще та: обильные мешки под глазами, длинная, давно не бритая щетина. В общем, ещё тот видок, прямо как у настоящего маргинала.
До Курортного идти было гораздо ближе, чем до Щебетовки. На небольшом рынке без труда нашёл продавца фруктов, у которого прикупил по сходной цене три литра чачи, и заглянул в прибрежное кафе перекусить. В процессе поедания янтыка с пивом увидел дредастую девушку, как мне показалось, довольно симпатичную. Приободренный выпитым,
– Девушка, пойдёмте со мной в Лисью бухту.
– И что там сейчас делать? – удивилась она, оглядывая меня с головы до ног. – Я там всё лето прожила.
Вспомнив, как выгляжу, прекратил попытки дальнейшего ухаживания и направился обратно в Лиску по уже знакомой тропе. По пути нашёл целую полторашку какой-то коричневой спиртосодержащей жидкости, похожей на коньяк, которую панки выпили с большим удовольствием.
К концу дня почувствовал боль в левом ухе. А уши для любого дайвера больное место. Пробовал капать перекись и борный спирт, но бесполезно. Было ощущение, как будто там песок, что в последующем оказалось правдой.
Когда вернулся на поляну, Валера собирался отвезти отца вышеописанного семейства в Феодосию. Я достал из кармана остатки наличности, рублей сто пятьдесят, и протянул Валере:
– Валера, будьте добры, купите на эти деньги какого-нибудь гнусного, мерзкого и забористого пойла, – предполагая, что буду спаивать его панкам. И тут за спиной услышал густой хохот Фугаса.
– Гнусного, мерзкого и забористого пойла, – орал он, катаясь по земле и громко хохоча.
– Типа портвейна, – уточнил я абсолютно бесстрастному Валере.
Ближе к вечеру он привёз литр разливного красного портвейна, сказав, что другого не было. Потом, сидя у костра, я поведал Фугасу о проблемах с ухом.
– В Курортном, в санатории, есть медпункт, я пару лет назад туда ходил, тоже проблемы с ухом были. Только теперь не пойду, устал, – спокойно заявил Фугас.
– Так я вас довезу, – отозвался Валера.
Я хотел ударить себя по лбу, что раньше до этого не додумался. Просто Валера всегда держался как-то обособленно. Он выглядел таким серьёзным, взрослым, обстоятельным мужчиной крепкого телосложения. По профессии вроде как инженер-строитель. На Лиску прибыл полностью упакованным: машина, пусть не дорогой «Логан», лодка, арсенал гражданского огнестрельного оружия и масса туристической экипировки. Был не особо разговорчивым, поэтому и просьбами я ему не докучал. Однако предложение принял с энтузиазмом. В последующем мы с ним подружились, вместе катались в Щебетовку и ходили на лодке по окрестностям Лисьей бухты, попадая во множество приключений.
– Вы только оденьтесь поприличней, а то на территорию санатория не пустят, – предупредил Омар.
Омар Кумарыч уже несколько лет жил в Лисьей бухте. Это парень лет тридцати, родом из Казани. Настоящего имени я так и не узнал. Из его разрозненных рассказов выяснил, что в родном городе его семья и он сам попали в политическую опалу, и, чтобы себя обезопасить, он пустился в странствия.
Туризмом и выживальничеством Омар занимался профессионально. Совершил несколько восхождений на Эльбрус и активно готовился к походу на пик Эвереста. В Лисью бухту попал во время своих скитаний и тут обосновался. Во время нашего знакомства начинал строить большую юрту, планируя зимовать в Лиске. Я помогал ему как мог, приобретая стройматериалы. В основном по мелочи: скотч, верёвки, полиэтиленовая пленка. Остальное он собирал из брошенного туристами. Естественно, подробности своей жизни он не рассказывал, как и большинство отшельников Лисьей бухты. Все бежали в эту землю обетованную от своего прошлого или будущего, отдавая переживания и печали морю, горам и небу.