Санек 3

Седой Василий

Прощаясь с дедом у самолёта, я пообещал ему приезжать почаще, всё-таки страну покидать я в ближайшее время не планирую, у меня и тут дел немерено. В этот раз улетал, уже не испытывая той бури эмоций, что раньше сопровождала меня при каждом расставании с родным человеком. Не потому что привык, а, наверное, из-за того, что рядом с дедом теперь есть близкий ему человек, и он теперь не одинок. Нет больше того чувства беспокойства за него типа «как он здесь будет один?».

Поэтому в путь я отправился с легким сердцем и в хорошем настроении.

В Москве не успел добраться домой, как началось. Я почему-то сразу понадобился куче народа, и вал дел захлестнул меня с непреодолимой силой. Меня в буквальном смысле этого слова начали рвать на части местные товарищи, которые составляют доклад руководителям страны; психологи, пытающиеся подобрать руководителей из людей, которых рекомендовал Орджоникидзе; и мои подчинённые из-за океана. Пришлось мне впрягаться и заниматься всем и сразу. Изучение доклада

перемешалось с разговорами с претендентами на ту или иную должность в формируемой управленческой команде. По ночам я в основном сидел на телефоне, обсуждая вопросы, требующие моего непосредственного участия в Аргентине или США. Там по большей части меня доставал Вяземский, который вошёл во вкус и, когда в его распоряжении появились серьезные свободные средства, начал буквально засыпать меня предложениями приобрести те или иные активы. Надо сказать, что помощь Союзу в приобретении всего необходимого стране в обход запретов приносит нам нехилую прибыль, так что мы не просто крепко стоим на ногах (несмотря на бурное развитие и связанные с этим огромные траты), но и потихоньку накапливаем кое-какие средства. Вот Вяземский и нацелился пустить их в дело. Притом, говоря по правде, тратить деньги он собрался очень даже по делу. Как ни крути, а Аргентина для нас потихоньку становится чем-то вроде кубышки, в которую мы складываем свое добро. Не очень, конечно, сравнение, но на самом деле так и есть. Так вот, как известно, свое добро надо защищать, и мы мало-помалу к этому готовимся, неизвестно ведь, что будет дальше. Осознавая важность этой подготовки, Вяземский предлагает вложить деньги в покупку оборудования и постройку серьезных судостроительных заводов. По его словам, сейчас очень подходящее для этого время, и сделать все можно за прям смешные деньги. Относительно, конечно, смешные, но в будущем подобного шанса может и не представиться. Так-то я совсем не против развития ещё и в этом направлении, но если мы влезем в это дело с головой, возникает вопрос, где брать деньги на организацию в Союзе воинских частей. Дело в том, что поставить все, что нужно для этих формирований, и обучить военнослужащих — это только одна сторона дела. Я ведь хочу, чтобы в этих частях бойцы служили по контракту. Говоря другими словами, я думаю создать, пусть небольшую, но действительно профессиональную армию, а это ох как не дёшево.

Исходя из этого, мне поневоле пришлось устраивать своеобразную ревизию, чтобы хотя бы приблизительно понимать, на что в итоге можно рассчитывать и хватит ли у нас средств на все наши хотелки. Несколько дней длилась эта канитель, и я уже начал засыпать на ходу. Понимая, что такой режим работы до добра не доведет, я попросил телохранителей никого ко мне не пускать и прямо днем нагло завалился спать. Но мне не повезло, или, может, я выбрал неудачное время для отдыха, но уже через пару часов меня разбудили. Правда, оказалось, что повод для этой незапланированной акции был значительный: меня срочно вызывают в Кремль. Понятно, что вариантов забить на этот вызов нет никаких. Пришлось оперативно собираться и ехать, гадая по дороге, что же такого могло случиться, что вот прямо надо все бросать и лететь туда сломя голову.

Как выяснилось, причина меня вызвать была важная, даже очень. Неугомонный Ворошилов успел рассказать Сталину о моем желании создать на территории Союза несколько воинский подразделений и, самое главное, о том, что я собираюсь снарядить их за свой счёт. Так как у нас в стране очень уж любят халяву, вождь народов не стал дожидаться какого-то там доклада, а просто позвал инициатора, чтобы расспросить его в подробностях лично. Тут надо сказать, что такое его решение не случайно. В Испании война набирала обороты, и участвующие в ней страны слали туда все больше и больше войск. Конечно, такое положение дел никому не нравилось, и сейчас уже велись активные переговоры о том, что немцев пора привести в чувство. Дело осложняется тем, что заинтересованные стороны попросту не готовы к немедленному началу войны, и при этом все прекрасно понимают, что, если упустить время, потом искоренить фашизм будет намного сложнее. В общем, если коротко, все идет к тому, что всем будущим союзниками надо ускоренно готовиться к началу уже масштабных боевых действий. Соответственно, эта моя инициатива получилась очень своевременной. Правда, я-то об этом не знал, поэтому и совещание у нас получилось, как по мне, слегка странным.

Целый час мне пришлось в подробностях рассказывать, что и как я хочу делать. В кабинете, куда меня проводили сразу по прибытии, находилась довольно внушительная толпа военных в немалых чинах, которые, ничуть не смущаясь Сталина, буквально засыпали меня вопросами, стараясь доказать, что идея создать профессиональную армию совершенно несостоятельна. Да, из-за этого вала вопросов разговор перешел на обсуждение не отдельных воинский подразделений, а целых армий. Здесь и сейчас толпа всезнающих умудренных опытом стратегов всеми силами пыталась убедить в первую очередь главу государства, что сила на стороне больших батальонов, даже если они толком не умеют воевать. В общем, по моим ощущениям, совещание превратилось в какой-то балаган, эти дядьки, зацикленные на своем непогрешимом мнении, просто

не воспринимали мои доводы всерьез. Правда, надо отдать им должное, действовали они дружно и по принципу «есть два мнения: мое и неправильное». В итоге, поневоле участвуя в этом цирке, я неслабо так завёлся и сам не заметил, как начал высказывать этим военачальникам все, что я о них думаю. Нет, сначала мне попытались указать моё место, дескать, приходи общаться, когда молоко на губах обсохнет. Ну и нарвались, понесло меня неслабо, и сказать мне нашлось что. Благо что нынешние уставы и наставления, я также принятую за основу доктрину я благодаря Ворошилову успел неплохо изучить.

Если Сталин поначалу слушал мои высказывания и объяснения с определённым скепсисом, ярко выраженным на его лице (как и у всех остальных присутствующих), то по мере моей разгромной речи, когда я, уже не сдерживаясь, начал рассказывать, что думаю по поводу нынешнего положения вещей, он явно разозлился. Но перебивать меня он не стал и дослушал до конца, а потом ещё и одним движением руки успокоил начавший было подниматься шум. После этого он не торопясь прошелся по кабинету, о чем-то напряженно размышляя, а потом выдал целую речь минут на пять. Если коротко, он немного поругал меня за неуважение к присутствующим авторитетам, пожурил военачальников за несдержанность в споре и под конец предложил разрешить этот спор на поле боя. Нет, конечно же, ни о какой драке между моими частями и Красной армией речи не идёт. Он обозначил, что конфликтов, где можно проверить, какие войска будут воевать лучше, хватает, поэтому можно «на натуре» посмотреть, кто в итоге был сейчас прав. А чтобы все было по-честному, мне разрешат создать целую армию в которой будут служить тысяч сто пятьдесят бойцов. Ну я же говорю, любят у нас халяву, вот Сталин и решил, пользуясь случаем, выдоить меня до донышка. Только вот и я не малолетка бестолковый, так что я не стал тут же бить себя кулаком в грудь, доказывая, что я сдохну, но принципами не поступлюсь. Спокойно его выслушал и ответил, что я не против подобного эксперимента, но только в том случае, если Советский Союз выполнит нескольких не особо обременительных условий, которые я предоставлю на рассмотрение через неделю, после доработки уже почти готового доклада.

Сталин после моего ответа слегка подобрел и даже заткнул одного из генералов, который начал было высказываться на тему моего отношения к стране. Дескать, мал ещё переговоры вести с серьезными товарищами и ставить условия целому государству. Наверное, этот заслуженный человек прав, глядя со своей колокольни. Странно это смотрится, когда непонятный юнец гнёт перед такими людьми пальцы и позволяет себе подвергать сомнению высказанные уважаемыми специалистами постулаты, я его даже понимаю. Но вот чего я не понимаю, так это одной простой вещи: неужели в такую компанию правда могут пригласить простого пацана и позволить ему высказаться? Этот военачальник мог подумать хотя бы над этим вопросом, прежде чем возмущаться. Я на всякий случай его запомнил, не хочу иметь дело с подобными дураками, поэтому буду стараться нарабатывать своеобразную базу данных: с кем можно варить кашу, а от кого лучше держаться подальше.

Кто бы знал, как мне хотелось высказать все эти мысли вслух, но я сдержался. Правда, Сталин, наверное, что-то заметил. Может, и нет, но он отчего-то очень многозначительно хмыкнул и предложил мне задержаться после совещания для приватного разговора.

Думал, он меня ещё чем-то собрался напрячь, но нет. Сталин просто спросил, чего такого ему ждать в моем докладе, что может вызвать у него неоднозначную реакцию. Собственно, для меня это был простой вопрос был из разряда простых, поэтому я ответил не задумываясь.

— Возможно, у меня не хватит денег для создания целой армии в том виде, как было запланировано изначально. Но этот вопрос решаем, если все грамотно спланировать и разнести по времени. Это первый важный момент. Второй — это разрешение на работу в нашей стране бывших граждан России, находящихся в эмиграции, которых я планирую привлекать в качестве инструкторов. И третий вопрос — это разрешение набрать в Советском Союзе хотя бы десять тысяч добровольцев для прохождения службы в ЧВК.

Сталина очень удивил мой ответ, и он не удержался от ещё одного вопроса.

— Первые два вопроса понятны, но вот третий вызывает недоумение. Мне не совсем ясно, как между собой связаны формирование армии и добровольцы для ЧВК?

— В ЧВК добровольцев намного быстрее сделают младших командиров, чем здесь, где нет для этого даже базовых вещей.

— Тем более непонятно, зачем тогда везти сюда эмигрантов, если младший командный состав вы будете учить в Аргентине? — уже несколько возмущенным голосом спросил собеседник.

— Инструкторы здесь нужны для обучения среднего и высшего командного состава армии, а вот рядовых бойцов будут обучать люди, прошедшие подготовку в ЧВК. Но это ещё не все, в дальнейшем мне хочется, чтобы в составе ЧВК служили люди из Советского Союза, которые необходимы на случай выполнения деликатных миссий на пользу государству. Помимо того, что сейчас все будет происходить намного быстрее и качественнее, в дальнейшем это тоже пойдёт на пользу. Опять же, прежде чем приступить к формированию армии, предстоит провести огромную предварительную подготовку, а время терять не хочется.