Санька-умник 2
Шрифт:
Страхуется командир… Вдруг, вражины с Тайваня налет задумают устроить? Испортить задумают нам праздник?
Народу в Пекине было — черным-черно. Особенно много военных.
Вроде, и праздник, но одеты все бедновато. Страна досталась Мао совсем нищая, предел мечтаний простого китайца — чашка риса из общего котла.
На фоне всеобщей серости особенно ярко выделяются красные флаги, какие-то алые полотнища с иероглифами.
— Что хоть там написано-то? — кивнул на одно такое я
— Спроси, что полегче. — хмыкнул тот. — Абракадабра какая-то.
— Может, нас приветствуют? — пошутил я.
— Три раза… — протянул полковник. — Скажи спасибо, что пригласили.
Чего-то я не знаю. Ну, видно мне не положено.
Не желает Мао признаваться в помощи от СССР? Замалчивает наш вклад? Считает эту гражданскую войну сугубо внутренним делом, а мы тут — сбоку припека?
Тут я чуть не споткнулся.
Монах!
Тот самый, которого я уже видел!
Никто его не видел, а я — видел!
Стоит среди толпы, на меня пристально смотрит. Что-то только губами шевелит, но что — мне не слышно. Далеконько я от него, между нами люди, галдеж стоит неимоверный. Китайцы между собой не тихо разговаривают. Привычка у них такая.
— Смотри! — толкнул я в бок Чернова.
— Что?
— Монах!
— Какой монах? Одни солдаты кругом, где какого монаха ты, Александр, увидел?
— Да, вот — прямо. — тычу пальцем в монаха я Василию.
— Котов? Ты, на солнышке не перегрелся? Нет там никакого монаха! — полковник на меня, как на придурка смотрит.
Как нет? Вон он!
— Да вот же! — я повернул голову к Чернову, а сам на монаха продолжаю некультурно пальцем указывать.
— Да, где?
Мля…
На том месте, где только что стоял монах, одни бойцы НОАК с красными флагами топчутся.
Привиделось? От радости присутствия на мероприятии крыша поехала?
— Тихо шифером шурша… — Василий, получается так, об этом же подумал и опять заимствованными у меня словечками выразился.
— Ушел куда-то… — захлопал глазами я.
— Ну, и мы тогда пошли. — похлопал меня по плечу Чернов.
Глава 43
Глава 43 Я, Мао Цзэдуна видел!
Китаец, сопровождавший нас, уже давно нетерпеливо перетаптывался на месте. Услышав слова полковника он даже просветлел лицом.
— Пойдемте, пойдемте, — на довольно чистом русском языке сказал он и, то и дело оглядываясь, следуем ли мы за ним, зашагал в одному ему известном направлении.
Тяньаньмэнь кишела народом. Как бы у нас сказали — яблоку некуда было упасть.
Военные и гражданские с какими-то повязками на рукавах пропускали нашу группу без слов и вскоре мы оказались на
— Стоим тут. — потыкал пальцем себе под ноги китаец.
Я осмотрелся.
Справа и слева — русские лица.
Чернов здоровался с ему знакомыми. Кому-то только кивал, некоторым и пожал руки.
Где-то, ещё далеко, справа от нас, начал подниматься над площадью гул людских голосов. Отдельных слов было не слышно, да я всё равно выкрикиваемого бы и не понял.
Волна звуков приближалась и приближалась…
— Смотри, Мао Цзэдун, — крикнул мне почти в ухо Чернов.
Вот, теперь и я могу сказать, что всемирно известно китайского лидера собственными глазами видел. Не только на рисунках и фотографиях.
Справа и слева от группы советских советников кричали, махали руками, а мы стояли как оловянные солдатики. Чуть ли не по стойке смирно.
Люди, заполнявшие площадь Тяньаньмэнь, никак не успокаивались. У меня уже от всего этого в ушах начало побаливать.
Наконец, стало относительно тихо.
Мао что-то начал говорить. Наш сопровождающий даже на цыпочки привстал. Видно, так ему лучше слышно.
Нам-то он почему не переводит? Думает, что если сам Мао говорит, то всем народам мира это понятно?
— Провозглашено образование Китайской Народной Республики, — наконец-то сподобился оделить нас информацией приставленный к нам представитель братского народа.
Во! Событие!
Кстати, СССР первый это новое государство признает. Это я ещё из дома помню.
Мао Цзэдун закончил говорить.
На площади опять все разом закричали.
— Точно — оглохнем, — повертел головой по сторонам Чернов.
Я был с ним совершенно согласен.
Тут Мао Цзэдун начал поднимать флаг.
Мля! Знал бы — в уши ваты натолкал. Точно, лечить их после всего этого придется…
Флаг затрепетал на ветру и народ на площади запел.
Пели с душой и эмоции окружавших меня китайцев просто разрывали на части. Слов я не понимал, но хотелось идти куда-то вперед, даже не идти, а бежать, разить врагов и без остатка вливаться в счастливое светлое будущее.
Могли бы и нам листочки со словами раздать…
Я бы тоже присоединился сейчас к гражданам новой страны, спел с ними с превеликим удовольствием.
Потом, после Мао, ещё кто-то говорил, но наш сопровождающий-переводчик на радостях совсем про нас забыл и только кричал что-то со всеми своими, а мы как балбешки на чужом празднике стояли.
Так, а кормит-то нас здесь будут?
Торжественное мероприятие продолжалось уже довольно долго и никак не завершалось.
Далее был ещё парад, а за ним, когда уже темнеть начало — салют.