Санклиты 2 и 3. Охотница. Ангел Губитель
Шрифт:
– Горан, – я поморщилась, – для выяснения отношений не время и не место.
– Ты права.
– Решил теперь во всем со мной соглашаться?
– Тебе больше нравится, когда я противоречу? – санклит сверкнул озорной усмешкой. – Это обычно свойственно тебе.
– Ты передергиваешь.
– Ты ушла, я теперь одинокий мужчина с разбитым сердцем, что мне остается?
– Драган! – ахнула я, давясь смехом. – Ты научился пошлить?!
– Заметь – от тебя! – он рассмеялся. – Половым путем, очевидно,
– Не иначе, как завтра санклиты с Охотниками подружатся! Ты не заболел? Дай-ка температуру проверю! – я прикоснулась запястьем к его лбу. Как всегда, горячий.
– Это неизлечимо. – Он одарил меня полыхающим взглядом и мгновенно сбил ритм сердца, перехватив руку и поцеловав запястье. – Когда твои глаза темнеют как сейчас, словно океан в шторм, я умираю от желания быть твоим, любимая! Чтобы ты сделала со мной все, чего хочешь. И даже больше.
Я уже тянулась к его губам, завороженная, когда сзади раздались аплодисменты, заставив меня с шипением отпрыгнуть. Следом зарычал крайне раздраженный Горан.
– Извините, что помешал. – Высокий мужчина в коричневом костюме смотрел на нас серыми, как у Данилы, но невыразительными глазами.
Не человек, а хладнокровная рептилия. И мимика такая же. Узкие лягушачьи губы, седые пряди волос – того грязно-пепельного цвета, который бывает, пока вся голова не поседеет, зато двухнедельная щетина на лице вся белая.
Почему-то сразу вспомнились вараны, при укусе заражающие жертву болезнетворными бактериями, а потом упорно преследующие ее, пока она не ослабнет настолько, что можно будет начать поедать беднягу заживо.
– Продолжайте. – Он надменно посмотрел на нас.
– Здравствуй, Хан. – Процедил сквозь зубы санклит.
– Ты, полагаю, Саяна? – проигнорировав его, спросил меня новый директор.
– Правильно полагаете.
– Кто бы сомневался. Так вот она какая, твоя Кара Господа, Драган. – Он ощупал мою фигуру взглядом. – Охотница. У Бога есть чувство юмора.
– Не жалуюсь.
– Посмотрим. Это многое меняет. Теперь и у тебя есть слабое место.
– Только подумай о том, чтобы причинить ей вред! – прошипел Горан, подойдя вплотную к нему. – Разорву голыми руками!
– Давай. Прямо сейчас. Нападай. Начнем войну!
Сердце тоскливо сжалось. Я посмотрела на фото Юлии. Вот и пришел Шерхан, что нарушит перемирие. И в джунгли вернется страх. Она так боялась этого! Неужели такова наша судьба?..
А еще интересно, кому придется стать Маугли, который накажет подлеца. Боюсь, мне не потянуть.
– Отец! – Данила подошел к нам. – Мы ждали тебя завтра.
– Уже понял. – Хан кивнул на нас с Гораном. – Здравствуй, сын.
– Саяна? – Охотник вопросительно посмотрел на меня.
– Родная, – санклит с мольбой заглянул в мои глаза. – Пойдем со мной!
Я молчала, завороженная его взглядом. Все внутри тянулось к нему, но рука Данилы крепко сжала мою ладонь, и я отступила на пару шагов назад. Горан прикрыл глаза на мгновение, потом тихо прошептал, глядя на него:
– Она моя! И ты это знаешь.
– Мечтай! – фыркнул тот, так стиснув мою руку, что хрустнули пальцы.
– Хватит! – я резко выдернула ладонь из его тисков и зашагала к особняку.
Охотники последовали за мной.
Но пройдя половину пути, пришлось остановиться, осознав, что куртка санклита до сих пор на моих плечах. Прошипев ругательства в адрес своих умственных способностей, я пошла обратно.
Данила наградил меня красноречивым взглядом, когда мы поравнялись. Но как сияли глаза Горана, когда я подошла к нему! С силой света в них могла поспорить только ярость, раскалившая добела мою душу.
– Саяна… – Прошептал он.
– Я – не твоя, господин Драган! – с рычанием вылетело из моего рта. – Вот это – твое! – куртка полетела к его ногам. – А я – не вещь!
– Родная!
– Не приближайся больше ко мне!
Почти бегом я обогнала Данилу с отцом и, не глядя на них, вошла в поместье. Ноги сами взлетели по лестнице, доведя до холла второго этажа, и остановились у автомата с презервативами. Вот ведь ирония судьбы – это все, что у меня осталось от Юлии!
Смеясь и плача одновременно, я прижалась к холодной стали разгоряченной щекой. Почему избегала ее, когда женщина была жива? Сейчас бы поговорить с ней, попросить совета. Ведь ей как-то удалось вычеркнуть из души любовь к санклиту. Но как? Не представляю. Проще сердце вырвать из груди и пытаться жить без него.
– Саяна, ты чего? – Танюшка испуганно посмотрела на меня, дергая за рукав. – Ты плачешь?
– Ничего. – Мы обнялись. – Пройдет.
– Нас всех собирают в актовом зале. Не знаешь, зачем?
– Чтобы рассказать, как плохо все будет дальше. – Пробормотала я.
– Что? – девушка отстранилась.
– Приехал отец Данилы. Будет вместо Юлии. Он – ее полная противоположность. Объясни ребятам, чтобы теперь были осторожнее, хорошо?
– Что это?! – громыхнуло за нашими спинами.
Мы с Таней обернулись.
Замерев посреди холла, Хан уперся взглядом в автомат с презервативами, словно это был, как минимум, дьявол, сношающий в принудительном порядке всех святых по очереди.
Мне с трудом удалось стереть с лица злорадную усмешку. Юлия сумела поставить его на место даже с того света! Браво!
Из глотки нового директора вырвалось нечленораздельное рычание. Ну, на то он и Шерхан. Резко развернувшись, мужчина ушел.
Мы с Танюшкой обменялись понимающими взглядами.