Санкт-Петербург. 1000 вопросов и ответов
Шрифт:
«Петербург любить нельзя, а я чувствую, что не стал бы жить ни в каком другом городе России… В Москве на каждой версте прекрасный вид; плоский Петербург можно исходить с конца в конец и не найти ни одного даже посредственного вида; но, исходивши, надо воротиться на набережную Невы и сказать, что все виды Москвы — ничего перед этим… Нигде я не предавался так часто, так много скорбным мыслям, как в Петербурге. Задавленный тяжкими сомнениями, бродил я, бывало, по граниту его и был близок к отчаянию. Этими минутами я обязан Петербургу, и за них я полюбил его так, как разлюбил Москву за то, что она даже мучить, терзать не умеет».
О«Высокий золотой шпиль бросился мне в глаза: я узнал Петропавловскую крепость… Так вот Петербург! Да, это он, точно. Эти пустые, широкие, серые улицы; эти серо-беловатые, желто-серые, серо-лиловые, оштукатуренные и облупленные дома, с их впалыми окнами, яркими вывесками, железными навесами над крыльцами… эти фронтоны, надписи, будки, колоды; золотая шапка Исаакия; ненужная пестрая биржа; гранитные стены крепости и взломанная деревянная мостовая… эти окаменелые дворники в тулупах у ворот, эти скорченные мертвенным сном извозчики на продавленных дрожках… это она, наша Северная Пальмира».
«Да, этот болотный, немецкий, чухонский, бюрократический, крамольнический, чужой город, этот „лишний административный центр“… этот город, прославленный будто бы бессердечностью своих жителей, формализмом и мертвечиной, а по моему скромному мнению — единственный русский город, способный быть настоящею духовною родиной».
«Странно, какую любовь внушает к себе своим обитателям Петербург… и не только происходит эта любовь от того, что здесь средоточие всех надежд для всякого, особенно служащего, а отчасти и совершенно бескорыстная… Когда на днях шел я с Вознесенского мимо Сената на Васильевский… так мне милы вдруг стали и эти дома, и памятник Петру, и площадь…»
Н. Г. Чернышевский (из письма к родным).
О, город мой неуловимый, Зачем над бездной ты возник…«Петербург имеет свои достоинства, говорите Вы? Да, и на болоте цветут лилии, прекрасные, чистые лилии и другие хорошие, красивые цветы. Больше я ничего не знаю о Петербурге, и, разумеется, мнение мое о нем односторонне. То же, что я видел и пережил в нем, — и в воспоминании возбуждает у меня чувство горечи. Поездкой в этот город я ограбил себя, ибо я думал о нем лучше…»
«Каменные громады зданий, гранит и мрамор его дворцов, могучая черная лента Невы, блеск европейских магазинов, синие лучи электричества на главных величественных проспектах и тонущие в нездоровой сырой мгле, балансирующие на болотистой почве, угрюмые фабричные закоулки окраин. Петербург того времени был поистине ужасным городом торжествующего царизма».
«Ужасный город, бесчеловечный город! Природа и культура соединились здесь для того, чтобы подвергать неслыханным пыткам человеческие души и тела, выжимая под тяжким давлением прессов эссенцию духа».
«О, как я обожал петербургскую весну с ее резким потеплением и особенно с ее ускоренным посветлением. Что за ликование и что за щемящая тоска в петербургской
Из истории спорта
Когда и кем была организована Невская флотилия, знаменовавшая рождение парусного спорта в России?
В 1718 году Петром I была создана так называемая «Невская флотилия» «для увеселения народа, наипаче же для лучшего обучения в искусстве по водам и смелости в плавании». Были у этой флотилии свой флаг и устав, собственноручно написанный ее основателем.
Адмиралам, сановникам, архиереям и другим знатным петербуржцам было роздано 141 казенное судно: яхты, трешкоуты, гребные баржи, рябики и верейки. Командовать этой пестрой флотилией был назначен Иван Потемкин. В определенные дни и часы гребные и парусные суда отправлялись в походы вверх по Неве до Ладоги и по Невской губе до Кронштадта. При этом часто происходили гонки судов под парусами. Не раз командование походами брал на себя Петр. Суда флотилии должны были находиться в образцовом состоянии. Согласно петровской инструкции, «на тех судах ничего тяжелого, а именно: кирпичу, извести, дров и прочего, от чего может маратца, не возить и содержать от грязи и нечистоты, ибо от того более чинят, нежели от воды. Также держать под кровлею судно, дабы не мокло и не драло солнцем, ибо сии суда даны, дабы их употреблять так, как на сухом пути кареты и коляски, а не навозные телеги».