Санкт-Петербург. Автобиография
Шрифт:
В целом автопарк Петербурга был по большей части иностранным, зато шины почти на всех автомобилях – отечественными. Продукция «Товарищества Российско-Американской резиновой мануфактуры “Треугольник”» в Санкт-Петербурге пользовалась спросом и в России, и за рубежом: «Треугольник» был одним из крупнейших производителей шин, по их производству занимал третье место в мире после французской компании «Мишлен» и
Памятник царю и повседневная жизнь, 1909 год
Сергей Витте, Василий Шульгин, Дмитрий Засосов, Владимир Пызин
Мир вокруг неотвратимо менялся, но с былыми устоями и традициями город расставался с трудом. Одним из проявлений приверженности прошлому стала установка в 1909 году на Знаменской площади памятника императору Александру III – того самого памятника, о котором в народе ходила частушка:
Стоит комод,На комоде бегемот,На бегемоте – идиот,На идиоте шапочка.Чей же это папочка?С. Ю. Витте вспоминал:
По смерти императора Александра III, ввиду моего чувства поклонения его памяти, я сейчас же возбудил вопрос о сооружении ему памятника, зная, что если это не будет сделано покуда я нахожусь у власти, то это затем не будет сделано в течение многих десятков лет.
Достаточно сказать, что в Петербурге мы до настоящего времени не имеем памятника императору Александру II. Конечно, будущее потомство о памятнике Александру III думало бы еще менее, ибо император Александр III представлял собою тип монарха абсолютно неограниченного, хотя благороднейшего из монархов Российской империи. Но, так как Россия в те времена, в особенности до 17 октября 1905 года, находилась под полным гипнозом крайне либеральных идей, то, само собой разумеется, что со смертью современников императора Александра III никто бы не подумал о сооружении памятника. Таким образом, инициатива сооружения этого памятника принадлежит исключительно мне.
Я представил его величеству императору Николаю II мою мысль, которую, конечно, император принял с радостью, так как он к памяти своего отца относился и, вероятно, относится и поныне с крайним почтением и любовью. Я предложил такой способ ведения этого дела: составить конкурс на представление проектов этого памятника, причем были выработаны и условия, которым этот конкурс должен удовлетворять. Условия эти были выработаны особым комитетом, в котором принимали участие специалисты по этому делу.
Когда
Открыв запечатанный пакет, который был при этом проекте, оказалось, что проект этот принадлежит русскому по имени художнику, князю Трубецкому. Этот князь Трубецкой в то время жил в Москве и считался преподавателем одной из тамошних художественных школ.
Я вызвал его. Оказалось, что он, в сущности говоря, совсем не русский, а итальянец, родившийся в Италии и проживший всю свою молодость в Италии и только недавно приехал сюда, причем ему в это время было, вероятно, не более 24–25 лет. Оказалось что он сын итальянки, но был прижит с незаконным супругом, князем Трубецким, русским, жившим в Италии, человеком бедным.
Воспитан он был своею матерью. В сущности говоря, из разговоров с ним можно было убедиться, что он человек почти совсем необразованный и даже весьма мало воспитанный, но с громадным художественным талантом. Уже ранее того он в Италии, где такая масса выдающихся художников, был отличен тем, что выиграл несколько художественных конкурсов, вследствие которых по его проекту и были сооружены некоторые памятники в Италии. Затем он сделался известным и в Париже, вследствие своих мелких, но крайне характеристичных художественных вещей. <...>
Трубецкой этот затем представлялся государю и императрице Марии Феодоровне и им очень понравился. <...>
Была учреждена комиссия по сооружению этого памятника, в которой участвовали как члены президент Академии художества, граф Иван Иванович Толстой... затем А. Н. Бенуа – известный художник по живописи, два выдающихся архитектора, и председателем комиссии был князь Б. Б. Голицын, заведовавший в то время экспедицией заготовления государственных бумаг, где имеется особый весьма выдающийся художественный отдел. <...>
При сооружении памятника сразу оказалось, что князь Трубецкой обладал совершенно неуживчивым характером. Он решениям комиссии не подчинялся, постоянно обходил указания, которые ему давали как князь Голицын, так и я, которым было поручено полное руководство этим делом. При сооружении памятника делал некоторые фантастические выходки, который стоили громадных денег. Ему на Невском проспекте был устроен громадный павильон, в котором он лепил свой памятник. Памятник этот он лепил и постоянно его переделывал. <...>
Во время работы, когда работа была почти что кончена, то как его величество, так и его августейшая матушка несколько раз приезжали осматривать памятник. Я всегда присутствовал при этом осмотре, и их величества высказывали свое удовлетворение работой князя. Его величество никаких указаний не делал, а ее величество несколько раз указывала на различные недостатки в фигуре императора, в его лице, которые князем Трубецким были исправлены; в конце концов, когда была сделана модель в настоящем виде, то как императором, так и императрицей-матушкой модель была вполне одобрена. <...>