Санькя
Шрифт:
Приходили прощаться отцовы приятели, несколько преподавателей, ученики. Каждого приходившего выразить соболезнование Саше хотелось спустить с лестницы. Какое, к черту, соболезнование, что вы понимаете… Саша сторонился всех, никого не хотел видеть. Случайно услышал, как мать спросила:
– Может быть, кто-нибудь поедет хоронить? Было тошно, что все молчали. Кто-то сказал извиняющимся тоном:
– Работа…
– Я поеду, - сказал один человек. Безлетов.
Он
Саша не поздоровался с ним.
– Алексей, - заметила мать еле живым, выплаканным голосом, - замерзнешь в ботинках.
Тот странно скривился, словно ему было очень неприятно.
– Ничего, - ответил он глухо и сразу вышел. Стоял на улице. Не курил.
Саша смотрел в окно, видел Безлетова, тупо разглядывал его спину.
Мать беспрестанно садилась за кухонный стол и начинала плакать.
– Как же я его привезу?
– спрашивала она, - Что мне скажут мать с отцом?… Ты позвонил туда, Саш? Соседям?
– Позвонил.
– Что сказали?
– Сказали, что передадут им. Мать снова заплакала.
Зашел водитель, стоял молча в дверях.
– Поедем, - сказал Саша матери почти раздраженно.
– Чего мы ждем?
Они вынесли гроб - Безлетов, Саша, водитель, соседи помогли.
Поставили гроб у дома.
Неподалеку столпились дети, слезшие с дурно скрипящих, зимних качелей.
Смотрели любопытно, притихшие. Саше захотелось их разогнать.
– Давайте грузить уже… - сказал он зло.
– Что мы тут…
– Надо же дать людям проститься… - сказала мать.
– Каким еще людям?
– выругался Саша. Помимо детей собрались еще несколько соседок - малознакомых, чужих, но покачивающих головами.
– Иди в машину, - сказал он матери.
– Давайте, слышите?
– обратился он к мужикам, указывая на гроб.
Саша сел к водителю. Безлетов - в салон.
Гроб закрыли.
Саша назвал водителю срединный пункт назначения - "…оттуда еще немного…" - буркнул он неопределенно.
Оборачиваясь, Саша видел, как мать, сидящая в изголовье отца, иногда приподнимает крышку гроба, трогает ледяную голову покойного.
Это было нестерпимо.
Пошел, повалил серый снег. Брызговики работали беспрестанно.
На выезде из города попали в пробку.
Саша высунулся в окно и закурил.
На крышах машин быстро накапливался снег.
Ожидание тяготило.
"Куда ты торопишься… - думал Саша брезгливо, одергивая себя.
– Торопишься скорей похоронить отца? И что? Похоронишь - куда побежишь?" Они простояли не менее получаса. Водитель иногда выключал
– А там, в салоне, наверное, холодно?
– спросил Саша. Голос звучал хрипло.
– …Там печка не работает. Да и не надо сейчас там греть, - осторожно сказал водитель, покосившись на Сашу.
"Мать, наверное, замерзла…" - не ответив, подумал Саша.
Он оглянулся и увидел, как она трет ноги. Еще увидел Безлетова, нахохлившегося, смотрящего в окно на недвижные авто.
Саша зажмурился, прикусил губу.
Хотел заставить себя не открывать глаза, когда машина тронется, и не смог.
Расщурился, увидел мягко, нервно ползущие авто. Дорогу неспеша переходил тепло одетый гаишник. Его пропускали, притормаживая.
Затор образовался из-за аварии: стукнулись два автобуса. У дороги стояли пассажиры. Асфальт был посыпан стеклом.
"Скорой" не видно", - приметил Саша.
Никто не погиб, и даже, видимо, не был ранен. Саша испытал почти жалость, что никого не убило.
Медленно, тягомотно они выбрались из потока машин.
Переключали скорости, разгонялись, и вновь возникало это глупое чувство облегчения - едем-таки, едем.
"Куда?"
…Зимняя дорога всегда более тосклива, чем летняя.
Они минули городок, всего два светофора, Саша сказал: "Дальше прямо", - и спустя семь минут по обе стороны шоссе открылась равнина.
Вид белого, до горизонта поля, был тягостен. Эта даль и пустота - лишь с линией телеграфных столбов у дороги - засасывала.
– Безлюдье… - шептал Саша тихо.
– На безлюдье льды… Снеги и льды…
Иногда поглядывая на часы, Саша замечал, что вот уже час прошел, а он, кажется, так ни о чем и не думал все это время - не было ни единой мысли.
– Скоро, что ли?
– спросил водитель, впрочем, вполне добродушно.
– Скоро, - ответил Саша, подумав.
Серыми и сырыми деревянными боками мелькнула последняя вдоль асфальтовой дороги деревня - в девять домов. Саша давно уже сосчитал их количество, наверное, в детстве. Три дома опустели в последние годы, стали заваливаться.
– Дальше по проселочной?
– удивился водитель.
Саша кивнул.
– Засесть можем… - посетовал водитель, переключился на вторую скорость. Автобус взревел и начал переваливаться на рытвинах.
Саша обернулся в салон: мать почти испуганно озиралась.
– Отсюда-то далеко?
– снова спросил водитель, когда проезжали еще одну деревню. Только в селении ему удалось переключиться на третью и немного поддать газку.
– Еще одна деревня, а следующая наша будет, - совершенно честно ответил Саша, умолчав, что от "следующей" до "нашей" - двадцать километров по лесу.