Санта на велосипеде или сезон охоты на степного волка

Некрасов- Вебер Алексей

По утрам, по сложившейся традиции, он провожал супругу до метро. А в этот раз даже доехал с ней вместе до центра. Книжный еще был закрыт, и он отправился гулять по своему любимому Замоскворечью. Район еще хранил уютное очарование старого города. Солнце, игравшее на куполах церквушек, напоминало о купеческой и патриархальной Москве Златоглавой. А над вывесками многочисленных ресторанчиков и кафе витали романтические призраки Парижа. Когда-то Стас часами мог гулять по этим улочкам, погружаясь в странное, близкое к легкому опьянению состояние, подолгу с бокалом пива сидеть на летней веранде кафе, смотреть на гулявшую публику и чувствовать, как твое собственно "Я" растворяется в вечной душе города.

Перед выходом на пенсию, мечтал, что каждую неделю будет устраивать себе маленький праздник. Однако, не сложилось. Все время что-то мешало. И вот, наконец, вырвался, но магия общения с городом как-то сильно потускнела. Все было, как раньше, но сам стал уже не тот. Портал оказался закрытым и вдохновение от прогулки не приходило.

Решив прибегнуть к испытанному средству, Стас завернул, в только что открывшееся кафе. Цены в меню откровенно кусались. В итоге, выбрал себе круассан и эспрессо.

– Двойной эспрессо? – поинтересовался бармен.

– Да нет, давайте одинарный, – ответил Стас и вскоре понял свою ошибку. Количество напитка в чашке походило на мелкий плевок кофе-машины. Круассан, правда, оказался свежим и вкусным, но с куском булки (пусть даже французской) романтические посиделки не особо устроишь. И вскоре, налегая на трость, он снова шел по улице, возвращаясь к открытию книжного магазина.

Книги были его страстью, на которую улетало немало денег. В прошлой семейной жизни это приводило к скандалам. Но теперь на увлечение мужа жена смотрела сквозь пальцы, так как сама испытывала страсть к приобретению милых симпатичных, но не особо нужных, вещичек. Проблема теперь была в другом: Где расставлять добычу от книжной охоты? И еще угнетала мысль, что большую часть приобретений он вряд ли когда-нибудь откроет. Но сейчас, оказавшись в хорошо знакомом зале, Стас снова почувствовал охотничий азарт. Однако, тут же взял себя в руки и отправился искать стеллаж 440. Когда же выяснилось, что никакой зарубежной литературы по данному номеру нет, он от души себя выругал:

" Ты, правда, подумал, что этот Санта знает твой любимый книжный? Так скоро и в Снегурочку с Бабой Ягой поверишь!"

Где можно найти "Степного волка" в мягком переплете, Стас узнал у продавца консультанта. Вскоре он уже покидал магазин с добычей. Заодно, не удержавшись, прихватил из той же дешевой серии Эриха Фромма.

Читать начал еще в метро. По прошествии нескольких десятилетий Степной волк возвращался к нему уже в другом обличии. Многое воспринималось куда критичнее, особенно реабилитация хищной составляющей в человеке. Заигрывание с внутренним волком он теперь счел занятием предосудительным и даже опасным. Еще многое, например, кокетливо поданная тема самоубийства, вызывало отторжение . Но все же, чувствовалось, что сам автор выше и мудрее своего героя. И трагические ноты его мечущейся души находили в немолодом растерявшем романтические иллюзии читателе отклик:

"Человек не есть что-то застывшее и неизменное …а скорее некая попытка, некий переход, узкий опасный мостик между природой и духом. К духу, к Богу влечет его сокровенное призвание, назад к матери- природе глубиннейшая тоска. Межу этими двумя силами в страхе и трепете колеблется его жизнь…"

Вернувшись домой, Стас заставил себя оторвать от книги. Около часа делал гимнастику. Потом разогрел в микроволновке , что супруга оставила на обед. Почистил и залил водой картошку на ужин. Подмел кухню, и только закончив мелкие текущие дела, позволил себе снова взяться за Степного волка. Однако, вскоре, закрыл книгу и сел за компьютер.

На сайте с прошлого раза произошли изменения. В правой части по прежнему улыбался Санта, а вот в левой, вместо волчьего оскала на него теперь глядели ружейные дула. Страница внизу сначала тоже была пустой, но вскоре на ней стала проступать надпись:

Ну

вот, ты опять с нами, дружок!

Считай, что капкан захлопнут. Но волчью шкуру с тебя снимать пока не будем. Поначалу пообщаемся, как интеллигентные люди…

Глава 4

Стас опять было потянулся к сетевой вилке. Этот заход на сайт наверняка стал бы последним, но тут Санта, словно что-то почувствовав, изменил тон:

Да ты не обижайся, старик! Шуток что ли не понимаешь? Ты в нашем Магическом театре всегда желанный гость. А сегодня у нас литературный конкурс, и тема тебя, наверняка, заинтересует:

" Степной волк, как тупиковый продукт эволюции. Или роль советской интеллигенции в судьбе (развале) страны."

Почитай наших финалистов. Уверен, тебе понравится.

Финалистов оказалось двое. Один публиковался, как товарищ Швондер, другой под псевдонимом профессор Преображенский. К статьям прилагались портреты с лицами актеров известного фильма. Картинки казались живыми. Профессор высокомерно хмурился, а в глазах председателя домкома горел огонек революционного фанатизма. С него Стас и начал. В последние годы, размышляя о том " что случилось с Родиной и с нами" он все чаще формулировал неприятные вопросы "прослойке", к которой и сам до недавнего времени причислялся. Почему-то, казалось, что в лице товарища Швондера найдет единомышленника. И он не ошибся. Интеллигенцию председатель домкома клеймил со всей пролетарской прямотой и принципиальностью. Однако, природным пролетарием сам, судя по всему, не являлся, и материал излагал хорошим литературным языком, применяя диалектику и творчески переработанный марксистский метод

По его утверждению, в семидесятые годы интеллигенция начала осознавать себя общественно политическим классом со своими, отличными от остального населения, интересами. Память тут же перенесла Стаса на указанные временные рубежи. Сначала вспомнились разговоры на кухне в компаниях родителей, потом уже собственный опыт, и, наконец первая работа по институтскому распределению. Некое чувство своей особенности, маркеры, свой чужой в те годы действительно формировались. Тогда он еще не мог четко сформулировать, что происходит. Вроде бы пережитки классовой вражды давно изжиты. А вот, оказалось, нет! Рано было еще трубить в фанфары! Видимо, потребность делить мир на своих и чужих, лежала где-то в темных глубинах психики человека. Ценой больших жертв и потрясений материальную основу из-под этой потребности выбили. Но оказалось, что далеко не все определяется материальной основой. Отлежавшись где-то в тайных берлогах, зверюга выползла наружу, уже с новыми лозунгами и в новом обличие.

А товарищ Швондер, тем временем, продолжал развивать тему. Осознав себя классом, и решив, что занимаемое ей место не соответствует достоинствам, интеллигенция начала классовую борьбу. Система тогда еще казалась незыблемой, как гранитная скала. Но, как известно, вода камень точит. Дай только ей время, и оставь хотя бы маленькую щелку. И этой щелью, а потом уже и дырой, оказалась культура.

Важность этой сферы власть придержавшие всегда осознавали. Недаром, советское государство, особенно на ранних этапах, вкладывалось в развитие нового рабочее крестьянского искусства. Вроде бы и успехи наблюдались, но, со временем, начала проявляться странная метаморфоза. Потомки рабочих и крестьян, получив гуманитарное образование, постепенно становились в оппозицию вырастившей их власти. С технарями все происходило не так явно, но массовое сознание все-таки формируют гуманитарии. Наверное поэтому, товарищ Швондер, их так искренне ненавидел и клеймил, обвиняя в постигших страну бедах.