Сантехник, его кот,жена и другие подробности
Шрифт:
86
Наш санаторий снаружи как дворец. А изнутри как брошенный амбар под Пензой. Темно в нём, сыро и
Вот однажды спускается миллиардер в заповедные санаторные подземелья, а там лично я сижу на ведре, курю. Испугал меня, конечно. В чёрном‑чёрном подвале вдруг чёрный‑пречёрный миллиардер, такое не сразу забудешь. Подходит, вежливый весь, спрашивает по‑английски:
– М?
В переводе с английского «М» значит:– Я купил санаторий за два сундука денег. Я мечтал сотворить здесь прохладный рай, чтоб из Индии на лето прилетать с индюшатами. Но в вашей стране никто не делает евроремонтов «под рай», три строительных конторы расфигячили годовой бюджет Камбоджи, а тут по‑прежнему пусто и тёмно, как в амбаре под Пензой. Меж тем, ваше правительство сказало мне по телефону:
«Оставишь на зиму памятник без отопления, заставим ещё и тюрьму купить, не сидеть же тебе в государственной. Через час приедет комиссия по насыщению латвийских каторг индийскими миллиардерами, что мы скажем ей, о величайший из сантехников, владеющих искусством курить, сидя на ведре»?
Так спросил миллиардер и посмотрел мокрыми индийскими глазами на меня и на окружающий мороз. И столько было внимания, столько ласки в его «М», что я ответил развёрнуто:
– Я тут развесил семь километров труб и полтыщи радиаторов. Я вдохнул два мешка цемента и теперь меня не берёт кокаин. А в вашем подвале болото по пояс и кто‑то плавает в нём, скользкий, опасно толстый. И варить трубы там очень страшно. Особенно, когда кто‑то в темноте осторожно кусает за попу.
Ещё вода в кране пахнет мезозоем и химики компании Липтон не в силах превратить её в чай. Только в чачу. Огромные местные крысы отнимают у нас, что захотят. Даже обрезки труб, говорят, что на зубочистки. Нас они не жрут, потому что сантехники мельче коров и визжим, если укусить.
А ещё, на глазу ячмень и родная жена ушла к режиссёру. У жены шесть знакомых режиссёров и все – Аполлоны, ни одного с ячменём или, хотя бы пузатого. Подозреваю даже, эти режиссёры не какают, такие у них талантливые лица. То есть шансов на любовь у меня – ноль. А я, как назло, в этом году непрочь.
И теперь невроз – моё второе имя. Поэтому, если всякие тут обезьяны будут мне М‑ыкать, я возьму ацетиленовую горелку и выжгу на их левой ягодице фас безвременно сбежавшей жены, а на правой – профили всех шести её режиссёров. И будет эта задница чемпион по красоте среди всех миллиардерских задниц.
Так и сказал. Только по‑английски:– Афтер уан оур хера вил би варм эднд бьючифул. И повернул задвижку. Всё было готово, как раз. В общем, душевно так поболтали.
87
88
Маша учится в немецкой школе. Получила цвай за диктант. Ходит мрачная и торжественная.
Когда‑нибудь об этом периоде её жизни я напишу книгу: «Формирование нордического характера, или Восемь способов помыть посуду арийской девочкой». В третий день исправления трудом говорит:– На человеческой шее есть такая точка, если на неё надавить – сразу глаза вылезут. Нам учительница пения рассказала.
Зная теперь, что в их школе проходят по пению, боюсь представить их программу по физике.
89
Бард Александр песню сочинил, из чего сразу понятно: подлец. Позвонил в ночи, чтобы проверить на мне своё аллегро мистериозо.
О! Вы не представляете, как беспощадны бывают барды к людям уставшим, готовым уже лечь в постель. Барды выползают из чёрных телефонных шорохов, когда гадостей сегодня больше не ждёшь. Они могут за неделю натошнить триста новых песен и потом петь их всю ночь, прямо вам в мозг.
Песня попалась приличная, кстати. Куплеты не длинные, того и гляди всё кончится. И звук в телефоне хороший, будто кто‑то жалобно помирает за озером, вдали.
Но в районе восьмого куплета Александр роняет телефон, от волнения. Я слышу шум, треск, и вдруг далёкий его голос:
– Слава, ты где! Ты где, Слава! Аня! Аня! Я телефон уронил, со Славой. Не могу найти!
И прямо слышно, прибегает Аня, дочка, 20‑ти лет. Сероглазая, в халате. И оба они куда‑то лезут, под столы и тумбочки, пыхтят и зовут меня по имени. И так это трогательно, так приятно, что красивая Аня обо мне заботится. Меня теперь редко ищут вот так, под тумбочками, нецелованные в колено шатенки. Представилось даже, это я сам закатился, пластмассовый, беспомощный, ни ручек, ни ножек нет, безутешно моргаю кнопками, зову их слабым голосом:
– Саша! Аня! Я здесь! За кошачьей миской!
Отзывчивая Аня нашла меня и вытерла о халат, судя по звуку, где‑то в области подмышки. С тех пор всё думаю о телефонах, йоркширских терьерах и всех, кто живёт, судьбой прижатый к молодой и тёплой сисе. И всё из рук валится.
90
В костюме вспотевшего отца ходил на утренник.
Было просто и мило, снежинки и зайцы. В секс‑шопе купили партию заячьих ушей розовой масти. Два мальчика пришли в костюмах пауков, им тоже выдали уши, родители улыбались в их сторону несколько иронически.