Сантрелья
Шрифт:
Я приблизилась, чтобы рассмотреть своего подопечного. Седоволосый старец с бледным, чуть землистым лицом, запавшими глазами и обострившимся носом не приходил в сознание, и если бы не едва заметное хрипловатое дыхание, я бы подумала, что он умер. Меня пугала ответственность ухода за таким тяжелым больным. Но Святогор явно торопился и, призвав меня к вниманию, стал подробно объяснять мне мои обязанности. Я собрала в кулак все свое мужество и усердие, стараясь изо всех сил не переспрашивать и вникать в таинства врачебного мастерства с первой попытки. Однако несколько раз я все же
— Кто он?
— Падре Ансельмо — святой отец, отшельник, знаменитый своей праведностью, чудотворными деяниями и ясновидением, — ответил Святогор. — Извини, я должен идти.
Вечером мне приказали явиться на богослужение, и с падре Ансельмо остался один из монахов. Во время службы мне позволили встать за хозяевами. Беренгария попятилась чуть назад и почти сравнялась со мной.
— Элена, — возбужденно зашептала она. — У нас такие ужасные события! Я должна непременно рассказать тебе.
Я посочувствовала и приготовилась слушать, но падре Эстебан взглянул в мою сторону и не преминул возмутиться:
— Дочь моя, Элена, кто позволил тебе стоять вместе со своими сеньорами? Твое место — далеко позади.
Я покорно кивнула, извинилась перед девушкой и отступила вглубь часовни. Но ей слишком не терпелось поведать мне о семейных горестях. И после богослужения она бросилась ко мне и шепнула:
— Пойдем вместе.
Но она недооценила бдительность святого отца.
— Элена, дождитесь меня, — мягко попросил он, так, что я не смела отказать ему в этой маленькой любезности.
Я вынуждена была снова извиниться перед девушкой. Она, конечно, огорчилась, но понимающе кивнула и удалилась.
— Господу угодно, чтобы вы проявили себя на поприще милосердия, — высокопарно заговорил падре Эстебан. — Пока вы призваны ухаживать за страждущими, я разрешаю вам посещать часовню лишь во время богослужения. А читать молитвы вы будете у ложа больного, моля Господа о выздоровлении оного.
Так моя роль сиделки получила законное оформление.
— Сейчас все в замке очень заняты, и мы не в состоянии предоставлять каждый раз провожатого для вашего передвижения, — продолжал падре. — Я уповаю на ваше благоразумие и благочестие, и полагаю, что вы доберетесь до покоев несчастного падре Ансельмо без посторонней помощи и без лишних приключений.
Я смиренно поклонилась и по его сигналу направилась к выходу. Из часовни я решила выбраться на улицу и пройти через двор, потому что уже два дня не была на свежем воздухе. У самого выхода, откуда ни возьмись, вынырнула Беренгария, слегка напугав меня.
— Я чувствовала, — защебетала она, — что ты захочешь прогуляться. Но все же пойдем со мной.
— Извини, милая Беренгария, — отнекивалась я, — меня ждут, я должна непременно вернуться к раненому.
— Я только познакомлю тебя с братом. Мой младший брат Габриэль, ранен арабами. Он первым бросился на защиту отца Ансельмо, — затараторила девушка, увлекая меня обратно в душные коридоры замка. — Я тоже ухаживаю за братом. Он такой славный мальчик, вот увидишь.
— Но
— Ты разве не знаешь? Он воспитывался с двенадцати лет в замке Дауро. Разве в вашей стране не отдают мальчиков на воспитание и обучение воинским наукам соседнему сеньору? — удивилась девушка.
— Да-да, конечно, — поспешила согласиться я.
— Так вот, сеньор Берсеро, владелец замка Дауро, направлялся со своими вассалами и Габриэлем к нашему отцу, и по дороге брат первым заметил, как арабы захватили святого отца. Он пустил коня вскачь и вступился за старца. Подоспевшие воины спасли их обоих, но старец оказался тяжело ранен. Ранен и мой бедный Габриэль, — сокрушалась Беренгария. — К счастью, Сакромонт умеет врачевать, и мы очень полагаемся на него.
Я ощутила невольный прилив гордости за своего земляка, столь развившего свой ум разносторонними знаниями. Словно услышав мои мысли, девушка добавила с каким-то особым воодушевлением:
— На мой взгляд, Сакромонт — самый умный и образованный в нашем замке.
И мне почудилось, что она зарделась.
Мы добрались до покоев дона Альфонсо. Беренгария тихонько постучала. Дверь распахнул сам молодой хозяин. Я извинилась за вторжение. Девушка тут же объяснила, что хотела познакомить меня с братом. Дон Альфонсо провел нас к постели больного. Около кровати стоял Святогор, увлеченный изготовлением какого-то снадобья. Беренгария подвела меня ближе к больному.
Габриэль спал. Бледный, совсем еще мальчик, настоящий ангелочек, такой же рыжеволосый, как сестра. Под глазами легла болезненная синева. Он чуть учащенно и чуть прерывисто дышал. Губы воспаленно алели на бледном лице.
Внезапно обернувшись, меня увидел Святогор. В его взгляде промелькнул немой укор.
— Элена, я надеюсь, ты не оставила пациента без присмотра? — осторожно поинтересовался он.
— Когда я уходила на богослужение, возле него оставался монах, — я попыталась дать понять, что не вольна в своих перемещениях по замку.
Он огорченно кивнул, выказывая понимание. Далее он деловито объяснил Беренгарии, что необходимо делать с приготовленным лекарством. Девушка, вероятно, исполняла роль добровольной сиделки при возлюбленном брате.
— Я отлучусь проведать падре Ансельмо. Дела его очень неважные, — обратился Святогор к дону Альфонсо. — Я вернусь через некоторое время. Если что-то срочно понадобится в мое отсутствие, вы знаете, где меня найти.
— Спасибо, Сакромонт, — откликнулся молодой хозяин. — Сейчас малыш спит, но мне кажется, ему уже немного лучше.
— Это так. Но кризис еще не миновал, — ответил наш целитель. — Не оставляйте его без присмотра.
— Я буду при нем день и ночь! — воскликнула Беренгария.
Святогор одобрительно улыбнулся:
— Вы славная девушка, Беренгария. Я всегда считал, что могу положиться на вас.
Девушка вся засветилась и немного покраснела.
— Не беспокойся, Сакромонт, — подал голос Альфонсо, — мы не оставим брата. К тому же здесь неустанно находится матушка.
— Донье Эрменехильде необходим отдых, — заметил доктор, — она сильно переволновалась.