Сантрелья
Шрифт:
Я насторожилась. Действительно, падре Эстебан был сегодня необычайно разговорчив, но ничего хорошего это не сулило. Я уже изучила его вкрадчивую, почти ласковую манеру обращения со мной. Но искренен он бывал только тогда, когда, поучая и выражая недовольство, сердился и ругал меня. Затаив дыхание, я ожидала, когда грянет гром. И гром грянул:
— Дон Ордоньо, господин над всеми в этом замке, посовещался со своими вассалами и принял, наконец, решение. Его симпатия по отношению к тебе заставляет его глубоко переживать то, к чему он пришел, но спокойствие всех его домочадцев требует от него исполнения долга. Он прислал меня передать тебе, что завтра вы, ты и твой брат, предстанете перед
В горле у меня пересохло. Так вежливо и обстоятельно мне сообщали о предстоящей моей смерти, более того — проявляли заботу и о моей душе.
— Спасибо, — просипела я.
— К какой же вере ты все-таки принадлежишь? — поинтересовался падре.
— Я же говорила вам. И говорила правду, — упрекнула я. — Я восточная христианка.
Он кивнул, осенил меня крестным знамением и сказал:
— Пойдем со мной.
— Куда? — удивилась я.
— Здесь есть подземная часовня, где я обычно помогаю узникам спокойно воспринять предстоящее, — и падре позвал надзирателя.
Тот не замедлил явиться и отцепил мои кандалы от стены.
— Нет-нет, — возразил падре Эстебан, — сеньор приказал снять с нее кандалы. Она не опасна.
Надзиратель беспрекословно повиновался. И священник повел меня по коридору подземной тюрьмы. Мы вышли на лестницу, поднялись два пролета, прошли каким-то мрачным коридором, где святой отец остановился возле глухой стены. Проведя по ней рукой, падре открыл потайной вход в подземелье. Туда мы и шагнули.
Складывалось впечатление, что разветвленный и запутанный лабиринт подземных коридоров составлял целый подземный город, окружавший замок. Едва переставляя ноги, я следовала за священником, бойко шагавшим вперед, словно цель, к которой он двигался, несказанно манила его. Ну, конечно, сбывалась его мечта. Я чем-то сразу не понравилась этому служителю божьему. Наверное, мои религиозные искания и отсутствие слепой веры не укрылись от глаз опытного чтеца душ верующих, и это сказывалось на его отношении ко мне. Я всегда знала, что приговор мне объявит именно падре Эстебан, давно он ждал этого момента. Что ж, завтра его вера восторжествует, и он отправит двоих еретиков или безбожников, в общем, вероотступников, на эшафот.
Вскоре мы достигли цели. Падре ввел меня в маленькую подземную часовенку, где на стене висело лишь небольшое деревянное распятие. Он велел мне встать перед Христом на колени и молиться, а сам внимательно слушал, как я произносила заученный текст. Удовлетворенно кивнув, он неожиданно прервал меня и пригласил сесть рядом с ним на скамейку, огибавшую часовенку по периметру стены. Я послушалась. Священник приступил к допросу, сначала задавая ничего не значащие вопросы, он, наконец, вовлек меня в откровенный разговор. И я, сама не заметив как, начала рассказывать ему о себе: о том, что привело меня в Испанию, как я попала в замок, о Коле, о его поисках Тартесса. В какой-то момент я, было, раскаялась в своей откровенности, но, во-первых, падре Эстебан очевидно обладал превосходными психологическими способностями и не одну душу подготовил ко встрече с Господом, а во-вторых, делать из этого тайну уже не имело смысла: это не могло уже ничего изменить.
Через некоторое время дверь часовни открылась. Вошли дон Альфонсо и Коля. Оба они одновременно бросились ко мне, но наследник замка в последнее мгновение слегка отстал, уступив дорогу брату. Какие чувства испытывал Николай, глядя на меня, я догадывалась: я очень хорошо помнила тот ужас, в который меня поверг вид моего брата после тюремного заключения и пыток. Однако, падре Эстебан прервал наше приветствие и приказал Коле встать на колени перед распятием.
Тем
Дикой болью внезапно пронзила меня мысль, что теперь я уже точно никогда не увижу Святогора. Он вряд ли знает, где нас найти. Если даже он придумал, что предпринять, он не сможет привести это в исполнение. С другой стороны, это к лучшему. Ни к чему заставлять его страдать еще сильнее. И какое счастье, что его не будет здесь во время нашей казни!
Глава тридцать вторая ЗАБЛУЖДЕНИЯ
Извечное Время — пророк, и мудрец,
И лучший наставник заблудших сердец.
Дон Альфонсо и падре Эстебан совещались довольно долго, казалось, они в чем-то убеждали друг друга. В конце концов, священник в сердцах воскликнул:
— Ну, будь по-вашему! Я попробую! Но я не отвечаю за последствия!
И он решительно направился к двери.
— Я с вами, святой отец! — ринулся молодой хозяин вдогонку.
И они плотно закрыли за собой дверь, ничего нам не объяснив.
— Аленушка, как ты? — бросился ко мне брат.
— Ничего, Коленька, жива, — улыбнулась я. — Вкусила прелести тюремной жизни. Не понимаю, как ты выдержал там больше двух недель?
— Ко всему привыкаешь. Ну, да бог с ним! Давай лучше обсудим наше будущее, — перевел разговор Николай.
— Наше будущее — в прошлом, наше прошлое — в будущем! — грустно пошутила я. — А есть ли у нас будущее?
— Пока мы еще живы, а значит, способны размышлять и действовать.
— Ты — оптимист!
— И не скрываю этого, — заявил Коля.
— Хорошо. Давай размышлять, — согласилась я. — Во-первых, приговор известен и завтра будет приведен в исполнение. Во-вторых, на помощь нам рассчитывать не приходится. Сюда нас привели позаботиться о спасении души. Святогор не имеет понятия, где нас искать. Отсюда нас вернут в казематы вместе. К этому времени наш единственный друг уже уедет. Недаром падре Эстебан так поддержал святого старца и торопил Святогора с отъездом. Теперь у него развязаны руки. Он давно до нас добирался.
Николай задумался.
— Так, значит, дела обстоят таким образом, — медленно начал он рассуждать. — Я же все это время находился возле доброго старика Ансельмо, посветлел душой рядом с ним и совсем упустил из виду, что бывают и люди, совсем по-другому настроенные. — Он помолчал. — Погоди, разве этот молодой хозяин не питает к тебе нежные чувства?
— Не знаю, — пожала я плечами. — Ведет он себя странно. То мне кажется, что я могу на него положиться, а то он оказывается заодно с моим заклятым врагом. Скажи, например, куда они пошли? Почему оставили нас здесь? Я никак не нахожу логики в их поведении.
— Да уж, — подтвердил Коля. — Если падре Эстебан против нас, то уж дон Альфонсо, или как его там…, должен был бы, по крайней мере, бездействовать…
— Он мне кандалы вчера ослабил, — вставила я не к месту.
Мы оба умолкли и погрузились в раздумья. Николай расхаживал по часовне и, наконец, решительно шагнул к двери и попробовал ее открыть.
— Нам надо попытаться бежать, — сказал он, продолжая поиски секрета потайной двери. — Я сначала еще надеялся, что сам здесь все же приму участие в поисках тайны Тартесса. Это же обо мне говорил старец Ансельмо, как о человеке из страны снегов, из грядущего. Он сам мне объяснил, что ему ведомо, кто я и зачем я здесь.