Саня, Ваня, с ними Римас

Гуркин Владимир Павлович

Софья: Вот парятся! Вот парятся!

Анна: Одного раза мало им.

Софья: Они ж и так первый раз долго парились. После их зашли, у меня аж волосы затрещали. Второй раз?! Не-е — чистое пекло. Ни за какие калачи.

Александра: Вона чё-о! А я голову сломала — чё там у Соньки внизу живота потрескивает?

Софья(шутливо толкнув Александру). У тебя, поди, внизу, не у меня! Правда, думала, умру.

Александра:

А я б за милу душу… по второму кругу, как мужики.

Анна: Так шла бы сейчас с Иваном, с Петей…

Александра: А чё-то промахнулась! Ты где раньше была? Не подсказала!

Смеются.

Анна: Заревнует Соня. Не боишься?

Софья: Для родной сестры-то? Фу-у, ничё не жалко! (Села на лавку.) Давно так не парились. Тело гуди-и-и-ит… Хорошо-то как, Господи.

Пауза.

Александра: Кажется, идут. Пыхтят.

Софья: Наконец-то. Ну, вы чё, мужики?

Едва переставляя ноги, почти выползая, из огорода появляются Иван с Петром. Обогнав их, шмыгнула за стол Женя.

Пётр(предупреждая). Женька…

Женя: Ладно-ладно. Не буду.

Софья: Чего не будешь?

Женя: Болтать не буду. Без толку. Да, папа?

Мужики бухнулись на лавку. Молчат.

Александра: Девки, гляньте, аж дымятся.

Софья: Ну, напа-а-арились…

Анна: Малёхо не сварились. Да?

Софья: Так-то уж зачем? Ну, вы чё?

Пётр: Пока пар живой… Жалко упускать.

Иван: Зря Михаил твой, Нюр, отказался. Петро, на третью ходку… Отважимся?

Софья: Куда? Помрёте! Идите, полежите, лучше.

Иван, Пётр (бодро и громко). А самогон?!

Александра, Софья, Анна(с испугом). Ой!

Александра: Тьфу на вас! Шуты Балакиревы…

Анна(с готовностью). Принесла, ага.

Софья: Нюр, сиди. (Жене). Доча, сбегай. Под подушкой у меня, на кровати.

Женя убежала в дом.

Иван(Петру). Говорил? А ты где, где?

Софья(вслед

Жене). Витю посмотри! Если чё, газету ему опять сунь! Накладывайте себе, не сидите.

Александра: Наливайте. Ванька, чё сидишь?

Иван: А ничего ж нету!

Вернулась Женя с бутылкой.

Александра:(Ивану). Во-от! Прям в руки к тебе прибежала.

Иван: Другое дело. Оприходывам?

Александра: Давай, не тяни, стемнеет скоро.

Софья(Жене). Спит?

Женя: С газетой играет.

Александра: Пацан какой золотой! Таких не встречала. Он когда-нибудь у вас плачет, хоть маленько капризничит?

Пётр: А чего ему? Поел — поспал, проснулся — опять поел, опять поспал.

Софья: Тут батя ему как-то газету сунул. С правления принёс, где про Минск, что сдали, про мобилизацию… Радости! Лучше игрушки… Всё — нет! Шуршит, комкает, шлёпает по ней. Обхезается, обписается — э-э, гори оно огнём. Пока всю не истеребит на мелки кусочки — мелки-мелки — без внимания.

Пётр: Часами может играться с ней.

Софья(Жене). Сидит?

Женя: Бубукает чё-то себе под нос.

Софья: Разговаривает сам с собой, ага. Ой, а порвать когда не может, сердитый такой сделается — бровки насупит и ножками вот так, вот так…

Анна: Сучит, сучит…

Софья: Ножками сучит. Умора.

Иван: Писателем заделается, или этим… корреспондентом. Давайте за детишек…

Женя: И чтоб никого не забирали, чтоб скорей война кончилась!

Пётр: Эй! Эй! Ты чего разговорилась? Спать хочешь? Пойдёшь.

Женя (потупившись). Нет.

Софья: Взрослые разговаривают — не лезь, а то быстро… на лежанку.

Женя: Я больше не буду.

Софья: Сиди, молчи. Ешь лучше.

Иван: За детишек… За Витьку, за Женю, за Нюриных чертенят.

Анна: Хулиганы, да.

Выпили.

Иван: Дурак, Нюр, твой Мишка, что не пришёл. Вон гулеванье какое получилось.

Анна: Не знаю… Рогом упёрся — не пойду и всё. Упрямый такой. Чё упёрся?..

Пётр: Да не упрямый.

Анна: Да? А упёрся. Чего упёрся тогда?

Пётр: Боится, наверное. Трусоватый он у тебя, Нюр.

Софья: Господи, нас, что ли, боится?