Саош Дмит. Книга 1. Игрок поневоле
Шрифт:
Как известно, детали вагонных разговоров после поездки вспоминаются очень плохо, но один кусочек нашего диалога врубился в память навсегда. Во время последующих приключений я нередко его вспоминал.
– Маратыч, вот ты вроде как коренной москвич?
– Ну как сказать? Родители родились в Подмосковье, а бабушки и дедушки в разных других местах: Германия, Украина, Казань, Питер, но я уже прирос к Москве, укоренился, мои дети и внуки тоже. Как дальше будет, трудно сказать, но мигрировать никто не собирается.
– Как в Москве себя чувствуешь? Мне, недавнему иммигранту, в последние
– В метро не спускался уже несколько лет, по той же причине. Чувствую? С возрастом восприятие меняется, но ты прав, стало хуже. Ну а в целом нормально. Привык, наверное. Да и два-три месяца в году на Кокцмене выручают сильно. А по поводу сбежать? Вспомнил притчу, может быть ты её даже знаешь.
– Один богатый доктор наук устал от шумного и беспокойного города. Там всё отвлекало его от исследований, самосозерцания и саморазвития. Он решил найти тихое спокойное место и поработать мудрецом-отшельником. Пришёл в лес, где никого не было, но не смог сосредоточиться. Мешало стрекотание кузнечиков, очень громко пели птицы, шумели деревья, отвлекая его от гениальных мыслей и контакта с внутренним «я». В поисках тишины, этот очень умный человек залез в пещеру. Там было очень тихо, но через некоторое время его стали раздражать звуки капающей где-то воды.
Тогда он построил себе коттедж со звукоизоляцией, запер все окна и двери. Обрадовался тишине, потихоньку стал думать о высоком, но стало мешать тиканье часов. Разозлился, сорвал их с руки и разбил их о стену. Сел, успокоился, глубоко вздохнул, довольный, что вот сейчас-то, наконец, будет тихо, но… вдруг ощутил, как стучит его сердце.
Короче, коллега, а все проблемы внутри нас самих. Нет смысла искать хорошее там, где нас нет …
Полустанок Миражный. Степь. 24 июня 2017 года.
Ностальжи
Ночь. Полустанок в степи. Поезд остановился на одну минуту. Проводник спит. Я открыл дверь, выбросил из вагона свой рюкзак и еле успел вылезти сам. Отрывался от поручней уже на бегу. Уняв, колотящееся в груди сердце, осмотрелся. Вокруг ни души. Одинокая тусклая лампочка горела только над дверью низкого глинобитного строения в начале старого бетонного перрона. Еще несколько тусклых огоньков разбросано поодаль. Близкий купол черного неба с множеством звезд, создавал впечатление чужого мира. Окружающая темнота подавляла, первобытный страх отбирал силу духа, заставлял искать людей, помощь и ночлег.
– «Вроде бы чувствую запах и вкус родных мест, но всё равно страшновато и слабость в ногах идти не даст, – подумал я, – надо как-то успокоиться и подзарядиться». Достал из рюкзака любимый Gerber, срезал в ближайших кустах жидовильника (тамариска) двухметровую палку. Посидел на остатках бетонного ограждения перрона, восхищаясь звездной крышей, построгал палку, сделав на конце «рогатульку» для степных змей. Работая над деревом, в легкую перешел в состояние «местного парня»,
Ну а я, типа «крутой пенсионер», пристроив на спине тяжелый рюкзак, смело двинулся в степь по знакомому с детства пути, помогая себе новым посохом. Эх, если бы я знал, что меня ожидает.
Прошел на первом дыхании всего около километра, потом сдулся. Тело забастовало, сердце стало барахлить, а больные ноги захрустели в суставах. Рюкзак потяжелел и больно надавил на плечи. Подлый бурьян цеплялся, запутывал, тормозил. Я часто падал на песчаную землю, но вставал и упорно шел дальше. На востоке появилась полоска восхода. Посветлело.
В редкие минуты отдыха я мутным от усталости взором, рассматривал картинки утренней степи. В склонах старых заросших барханов светилось желтое золото песка. В лощинах зловеще темнели заросли жидовильника и серебристого лоха. Бесчисленные тропинки, протоптанные овечьими стадами, как старческие морщинки, пересекали степь. Но по ним нельзя было идти. Они никуда не вели. Надо было двигаться только вперед, пересекая эти слепые дорожки.
Двигаясь к цели, лихо бормотал мантру-речевку: «Раз – Вперед. Два – Вверх. Три – Вниз. Четыре – Ползи. Пять – Вставай. Впереди Красная шапочка – ностальжи и легенда детских лет. Не отвлекайся на заросли. Там никого нет, волков давно перебили, а змеи ночью не опасны. Некого здесь бояться. Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой он трудный самый…».
Красная Шапочка. 28 июня 2017 года
Археолог
Я сидел на верхушке кургана, любовался изумительным восходом, впитывал в себя энергию этого места и задумчиво оглядывал утреннюю степь. Красноватая горка правильной формы возвышалась над самыми высокими барханами и поражала посторонних зрителей своей необычностью. Стоп-кадр бушующего степного океана и странный лысый островок среди серо-желто-зеленых волн. Прыщик на морщинистом лице дна древнего моря. Недалеко в лощине поблескивали на жгучем солнце тухлые соленые лужи – останки соленого моря из далекого прошлого. Рядом с курганом в глубоких провалах из белого песка сверкали блестящие морские ракушки и разноцветные камешки.
Жара, песок, серая трава. Красота. Такой пейзаж неплох только для уроженца этих мест, да и ещё с примесью азиатских кровей, как подсказывает разрез моих маленьких глаз. Одна из моих любимых жен иногда говорила: «ты вроде русский, но иногда похож на татарина. Особенно, когда злишься. Тогда глаз совсем не видно».
Примерно через час в дальней низине, около колодца с тухлой соленой водой, появится отара овец в несколько сотен голов, затем несколько десятков коней и верблюдов. Местные казахи постепенно возрождали свои традиции. Иногда, после утреннего водопоя, чабаны приходили к кургану, совершали какой-то ритуал и возвращались к «своим баранам». Потом уводили стада дальше в степь.