Сапер
Шрифт:
Я обошел лесок, разыскивая раненых. Но их не было — на телах были видны удары штыками. Добивали. Я скрипнул зубами, нашел лопату рядом с одной из подвод, начал разгребать землю возле самой большой щели. Скоро пошли трупы командиров, солдатские сидоры.
Удалось разыскать и планшет с документами батальона. Журнал ведения боевых действий, приказы. 65-й ОМИБ должен был обеспечивать переправы мехкорупуса через речки, минировать дороги при отходе в оборону. Но никаких мин в расположении батальона я не нашел.
Полдня
Я закопал тела, срубил и поставил над братской могилой большой крест. Трупы фашистов просто побросал в овраг рядом.
Натертые руки и спину ломило, сел перекусить. Попутно разбирая документы. Батальон возглавлял капитан Терентьев. Про него мне рассказывали — только-только назначили и сразу война. Погиб мучительно, лицо было искажено.
А вот старший лейтенант Петр Николаевич Соловьев. Его удостоверение слегка обуглилось в месте фотографии — разглядеть Петра было сложно. Славянские черты лица, залысина на голове как у меня. Его документы я и решил себе присвоить. Тридцать шесть лет. Подходит.
Переоделся в лейтенантскую форму — ее пришлось «набирать» по частям. Пока опять обшаривал лагерь, нашел знамя батальона. Отряхнул, убрал в сидор к остатками парашюта.
Теперь пришла пора повоевать.
Спустя час я вышел к речке, которая была буквально изрыта стрелковыми ячейками и усыпана трупами. Тут тоже чадило сразу несколько танков — три БТ и одна Т34-ка. Немецких машин не было — видимо, эвакуировали.
— Это Стырь? — схватил за рукав танкиста в комбинезоне, который куда-то брел.
— А?
Совсем молодой парень, блондин, с петлицами младшего лейтенанта, выглядывающими из-под расстегнутого на вороте комбинезона, выглядел контуженным. Глаза шальные, будто пьяный.
— Это Стырь? — прокричал я.
— Не, Хрестиновка, Стырь дальше, — махнул танкист рукой куда-то в сторону.
— Ты как? Не ранен?
— Не, нормалек. Оглушило слегка. Бомбили.
— Так тебе в медсанбат надо.
— Не, мне танк спасать нужно. Вон, — младший лейтенант кивнул на речку, — посадили, комбат меня теперь расстреляет.
Почти на середине реки, зарывшись почти по катки, действительно, стояла громада КВ-1, на башне которого белой краской наспех было написано «На Берлин!!».
— Как же вы его?
— Да вот так, — сказал он, сильно качнувшись, так что мне пришлось поддержать его, схватив под руку, чтобы он не упал. — Легкие и средние танки прошли, а мы сели…
Далеко танки не уйдут, скоро Ставка прикажет вернуть 8-й и 15-й мехкорпуса за линию обороны 37-го корпуса. И это станет
— Звать то тебя как?
— Иван, — лейтенанта снова покачнулся, но я так и не отпустил его руку, так что он устоял на ногах. — А вас как?
— Петр Николаевич — представился я своим «новым-старым» именем — А бойцы твои где?
— Вон, могилы роют, — показал он на копошащихся чуть поодаль солдат. Четверо танкистов расширяли стрелковые ячейки и стаскивали туда трупы. — Нас же разведка немецкая приголубила, с берега обстреляли, пехоту положили, что с нами были, пятерых хороним. А мы их… из пулемета не попали, ушли, гады…
— А потом что? — спросил я, глядя на громаду танка.
— Ждем тягач из рембата, вытаскивать машину, но что-то никого, — Иван тяжело вздохнул, вдруг согнулся и его вырвало. — Хреново мне…, — сказал он и упал на песок.
Я перетащил его в тень на травку и уложил на бок, чтобы лейтенант не захлебнулся, если его опять начнет тошнить.
От танка к своему командиру подбежал еще один танкист и остановился в нескольких шагах.
— Живой? — испуганно спросил он.
— А как же, — ответил я. — Сознание только маленько потерял. Ты его водичкой полей, ему чуть легче станет.
— А вы кто? — спросил он, глядя на мою грязную форму.
— Старший лейтенант Соловьев. 65й ОМИБ.
Остальные члены экипажа танка подошли буквально через несколько минут. Посмотрев на своего командира, после полива речной водой ненадолго очнувшегося, а потом снова провалившегося в забытье, они переглянулись и о чем-то пошептались.
— Вот что, — сказал носатый смуглый танкист с вьющимися темными, почти черными волосами. — Командир ранен, надо его доставить в батальон. Там медсанбат, его посмотрит врач. Сейчас делаем носилки и понесем товарища младшего лейтенанта.
Носач, наверное, прибыл откуда-то из кавказских республик и говорил с акцентом, но слова не коверкал.
Остальные тут же развернулись и начали осматривать окрестности в поисках чего-нибудь для изготовления носилок.
— А танк? — спросил я, ни к кому не обращаясь. — С танком что?
— Танк придется взорвать, — немного поразмыслив, сказал носач не очень уверенно.
— Подожди взрывать, — возразил ему русоволосый крепыш, отличавшийся от других коротковатыми кривыми ногами. — Это успеем. А вдруг сейчас из рембата приедут танк вытаскивать, что тогда? Кто будет отвечать за порчу имущества? Ты, Оганесян? Под трибунал пойдем!