Сапфир и шелк

О'Грейди Лесли

— Она также высказала мне свою просьбу.

— В чем она состояла?

— Заказать твой миниатюрный портрет. — Николас достал из кармана маленький сверток. — А тебе она просила передать это.

Аврора вскрикнула от радости и восхищения. В руках у нее была изящная золотая брошь с камеей.

— Это свадебный подарок моей матери. Тебе, Аврора, — сказал Николас. — Я знаю, что эту вещицу маме подарил мой отец вскоре после их свадьбы. Удивляюсь, как это она решилась расстаться с ней.

— Тогда этот подарок особенно ценен. Я не променяю эту брошь

ни на какие сокровища, — сказала Аврора.

Николас приподнял за подбородок ее лицо и посмотрел ей в глаза.

— Спасибо за то, что была так добра к моей матери, — прошептал он и, наклонившись, поцеловал ее.

Николас почувствовал, как желание охватывает его, несмотря на все усилия сохранять сдержанность. Аврора была такой милой, такой соблазнительной. Она не пыталась отстраниться, не боялась того, что слуги могут застать их. Напротив, подалась навстречу всем телом, показывая, что хочет его не меньше, чем он хочет ее.

Руки его скользнули в вырез платья. Пальцы гладили нежную кожу, ласкали твердые соски… Аврора замерла и тихо застонала, но не остановила его.

Николас вдруг сам отстранился.

— Думаю, нам пора бежать в мою спальню, мадам, — сказал он хриплым от страсти голосом. — Не то я возьму вас прямо здесь.

Аврора ответила улыбкой и положила руку ему на ладонь.

— Это было бы чертовски неудобно, милорд.

— В самом деле, чертовски неудобно, — со смехом согласился он.

На следующее утро Аврора вновь пришла с визитом к леди Мэри.

— У госпожи приступ мигрени, — решительным тоном заявила Роза. — Но она увидится с вами, если вы согласитесь поговорить с ней через ширму.

— Конечно, — согласилась Аврора, удивленная и немного встревоженная необычным требованием.

Она последовала за горничной через гостиную в спальню. Эта комната была обставлена строго и сильно отличалась от нарядной гостиной. Белые стены делали ее холодной, неуютной, похожей на монашескую келью: кровать, умывальник и туалетный столик — и все. Не было обязательного комода со множеством безделушек и, уж конечно, никаких зеркал.

Однако же в спальне имелся большой портрет человека, который, как догадывалась Аврора, приходился Николасу отцом. Портрет висел на стене как раз напротив кровати леди Мэри. Первое, что видели ее глаза, когда она просыпалась, было лицо ее мужа. И его видела она последним, когда отходила ко сну.

Кровать была занавешена тяжелыми портьерами из синего дамасского шелка. Роза пододвинула к кровати простой деревянный стул, после чего удалилась. Аврора решила присесть.

— Доброе утро, леди Мэри, — бодро произнесла Аврора. — Мне жаль, что вы сегодня нездоровы.

— Доброе утро, Аврора. — Голос леди Мэри звучал свободно и оказался очень приятным. — Спасибо за заботу, — добавила она.

— Я зашла, чтобы поблагодарить вас за свадебный подарок. Брошь сейчас на мне.

Какое-то время была тишина.

— Вы жена Николаса, и я хочу, чтобы она была у вас, — сказала леди Мэри.

— Я

всегда буду дорожить этим подарком. Мне известно, что она значит для вас.

Видимо, Аврора угодила леди Мэри своим ответом.

— Мне приятно слышать это, — сказала свекровь.

— Николас рассказал мне историю этой броши.

Аврора смотрела на портрет. Ник был очень похож на отца. Такой же высокий, статный, с такими же проницательными серыми глазами, как у человека на портрете. Художник удивительно точно подметил выражение этих глал и передал их цвет.

— А как насчет вашей истории, Аврора? — спросила леди Мэри. — Откуда вы родом и как мой сын вас встретил?

Аврора так расчувствовалась, что ей хотелось отодвинуть портьеру и обнять свекровь. Но она сдержала свой порыв. Аврора понимала, что не должна спешить, иначе леди Мэри вновь спрячется в свой панцирь.

Аврора откинулась на спинку стула и начала рассказ о себе. Описывая подробности смерти Тима и отца, она осторожно подбирала слова, чтобы не расстроить леди Мэри. Но рассказала правду о том, как она встретилась с Николасом и почему они стали мужем и женой.

— Так, значит, ваш брак совершился не по любви, каким был мой, — разочарованно заметила леди Мэри.

— Боюсь, что нет, миледи, — сказала Аврора и тут же добавила: — Но у нас тем не менее все идет чудесно. Как Николас любит говорить, мы подходим друг другу.

Из-за портьеры донесся долгий многозначительный вздох.

— Подходить друг другу — совсем не то что любить. Мы с Вильямом любили друг друга, как никто никогда не любил.

Внезапно Авроре показалось, что там, за портьерой, захлюпали носом, затем раздалось сдержанное рыдание.

— Леди Мэри, с вами все в порядке?

— Все хорошо, моя дорогая. Простите. Иногда эти болезненные воспоминания становятся невыносимыми. Прошу вас, уходите и пришлите ко мне Розу.

— Позвольте мне помочь вам, — попросила Аврора и уже взялась рукой за портьеру.

— Нет! Я просила вас меня оставить!

— Как вам будет угодно, — примирительно ответила Аврора. — Доброго вам дня, леди Мэри. Я ухожу. Конечно, я пришлю к вам Розу.

После завтрака Аврора переоделась в костюм для верховой езды и пошла в конюшню. Она намеревалась навестить Диану в Овертоне. Огонек встретил ее радостно. Но на этот раз он остался в стойле. Конюхи лорда Овертона не придут в восторг от того, что она явится верхом на Огоньке. Она решила выбрать другую лошадь.

Аврора чувствовала угрызения совести. Уже две недели она жила в Силверблейде, а к Диане так ни разу и не съездила. Но Диана, наверное, поняла причину такой «забывчивости».

В Овертоне Хэл сам вышел ей навстречу.

— Ну что же, моя дорогая Аврора, — сказал он, противно прищурившись, — вижу, что роль маркизы Силверблейд пришлась тебе по душе.

Аврора старалась не терять самообладания.

— Я хотела бы повидать Диану, — сдержанно произнесла она.

Насмешка не сходила с лица Хэла.