Сапфир. Сердце зверя
Шрифт:
Смелая девчонка.
Ее голубые яростные глаза до сих пор стояли передо мной, заполняя память даже кристальным ароматом, которым мне хотелось дышать бесконечно, ощущая, как он пробуждает мое тело, заставляя дышать полной грудью и искать силу, которую пытались так вероломно отобрать.
Я не мог осознавать происходящего, иногда просто выключаясь, но вздрагивая всем телом, когда в гниющей черноте почувствовал прикосновение маленьких ладоней к своему лицу, словно по мне прошелся разряд в триста вольт, оживляя сердце и тело.
Я уже давно понял, что
Да, она была рядом.
В клетке.
На кровавом полу, склоняясь надо мной и гладя осторожно по щекам своими хрупкими маленькими ладонями, облаченная в какую-то пижаму с мишками Тедди, и повторяя раз за разом:
– Проснись! Проснись! Поднимайся, у тебя мало времени!
Сумасшедшая девчонка!
– Что ты здесь делаешь?..
Ее невероятно чистые голубые глаза смотрели на меня так не по-детски серьезно и уверенно, когда девчушка прошептала:
– Я хочу спасти тебя!
– ...как ты попала сюда? – прохрипел я, все еще не совсем соображая, каким образом ребенок может оказаться на должно быть очень защищенном объекте.
Хотя! Учитывая недавнюю осечку охраны, наверное, можно было уже ничему не удивляться!
– В гараже несколько ходов, - быстро зашептала она совершенно не боясь ни меня самого, ни моего избитого вида, ни крови под ее худыми коленками, ни моих габаритов, когда она казалось просто игрушечной и нереальной рядом.
Быстро она достала из волос шпильку, заставляя меня нервно хмыкнуть, выгибая бровь:
– Откуда ты знаешь про все это?
– В фильмах видела, что ими открывают замки и наручники. Правда сама никогда не пробовала… - она аккуратно и быстро вложила шпильку в мою ладонь, едва касаясь своими пальчиками, не боясь замараться или тем более того, что я могу причинить ей что-нибудь очень плохое.
Пребывая в шоке и посмеиваясь, я перекатился на бок, вставляя шпильку в замок наручников и пытаясь осторожно подцепить открывающий механизм, который скоро щелкнул, освобождая меня от мучающих пут.
Девчонка тянула меня вверх из всех своих силенок, заставляя оторваться от холодного вонючего пола, таща за скользкие от крови плечи, и говоря так быстро и собрано, что я едва успевал понимать ее:
– Я вырубила свет во всем здании, но они уже все поняли и скоро будут здесь! Беги скорее!! Смотри! – ее мелкая белая ладошка опустилась на мое лицо, заставляя теперь смотреть вниз, где на черном полу виднелись полоски.
– Я нарисовала мелом, где выход! Беги туда, пока не поздно! СКОРЕЕ! ПОДНИМАЙСЯ!
Невозможная девчонка!
– Что будет с тобой? – с трудом поднялся я на ноги, не чувствуя их, и оборачиваясь уже на выходе из распахнутой клетки, не в состоянии понять, что меня спасла какая-то мелкая глазастая девчонка с косичкой за спиной, даже в темноте подвала глядя смело и уверенно, словно не боялась ничего, зашептав в ответ:
– Ничего не будет!
Лишь на секунду в моей голове блеснула шальная и совершенно необъяснимая мысль – взять ее с собой.
Забрать и защитить от возможных последствий ее необдуманного поступка.
Но я не решился.
Не позволил себе этого, закачавшись и пробираясь вперед, слыша за спиной крики охраны, выстрелы и лай собак, которых пустили по моему следу.
Сбежал ли я тогда?
Нет. Не получилось.
Разнес этот этаж.
Разодрал четыре десятка охранников.
Словил дюжину пуль во все конечности.
Но так и не смог ступить ногой на траву, сделав хотя бы один глоток чистого воздуха всей своей хрипящей грудью. Подкошенный и теряющий сознание от нескольких пуль со снотворным, я пытался бороться, собирая в кулак последние силы и кидаясь назад на визг девчонки, когда голова подвела меня, забирая в оковы тьмы такой вязкой и липкой, что я едва мог дышать.
…она пострадала из-за меня.
И когда сознание позволило мне ощутить мир снова первыми вспышками адской боли и обжигающе яркого света сверху — это не было раем.
Я снова чувствовал вокруг себя людей.
Много людей, но уже не из охраны.
От них пахло медикаментами и стерильностью, спиртом и кровью.
Они окружали меня сосредоточенные и серьезные, но не боялись, как те, что были в подвале, а пытались спасти.
От ослепляющего света я не мог раскрыть глаза, не чувствуя собственного тела и своего положения в пространстве, словно стал всего лишь шаром, заполненным болью, вместо гелия, но отчетливо слышал их голоса и противный монотонный писк какой-то аппаратуры, которая мягко и приглушенно гудела ровно и едва слышно, оповещая всех присутствующих о моем состоянии.
Теперь стук моего сердца отдавался в этом помещении эхом писклявого звука.
Пик. Пик-пик. Пик.
Лязгали какие-то железные предметы, и мое дыхание было тяжелым и шумным, словно не выходило в пространство, а замирало вокруг моего лица, расползаясь теплом по холодным щекам.
– Нить, пожалуйста.
Голос, который раздался прямо надо мной, был еще незнакомый, но поражающий своим покоем и размеренностью.
– Габи, отрежь. Благодарю.
Не уверен нахмурились ли мои брови, но в душе я замер, изо всех сил прислушиваясь к этому новому человеку, понимая, что я совершенно не ощущаю его.
Ни запаха тела. Ни единой эмоции.
Если бы я не слышал его дыхание, то можно было бы решить, что прямо надо мной призрак!
Ни один человек не способен не испытывать совершенно никаких эмоций, если только он не был мертв! Люди всегда что-то желали, о чем-то страдали, отчего-то злились - и каждый в этом напрочь стерильном помещении отдавал мне свои эмоции сам того не замечая, словно подкармливая моего внутреннего зверя.
Но только не он.
Совершенная и абсолютная тишина исходила от этого человека, словно он был бесконечной черной дырой, или зеркалом, способным отражать мои попытки почувствовать его эмоции.