Сапфир. Сердце зверя
Шрифт:
Мишка тяжело сглотнула, не шевелясь и лишь глядя на головку, прижатую к ее животу над пупком, на которой выступила капелька влаги в ожидании более активных действий.
Она не боялась, и я ощущал аромат и жар ее тела, зная, что она готова принять меня так сильно и глубоко, как только сможет, вот только не был уверен, а хватит ли этого мне!
Я умел трахаться.
Жестоко. Без тормозов.
Причиняя боль, и особо не задумываясь над тем, что там чувствуют женщины.
Главное, чтобы они оставались
Если нет - то тоже ничего страшного. Было много других.
Я не занимался сексом и уж тем более любовью!
…но Мишка не заслуживала этого, будучи совершенно чистой и невинной в моих руках.
Ей нужен был другой. Не такой как я. Не зверь с бешеной кровью, который насмехался над чужой болью и упивался своей всесильностью.
Тот, кто бы ценил ее ум и непосредственность, каждый день делая сказкой, которую она заслуживала - с волосатыми звездами с неба и ее смехом, который был такой искренний и ласкающий.
Я даже не заметил за собой, как вдавливаю девушку в землю, дыша тяжело и хрипло, но содрогаясь всем телом, когда она осторожно и мягко потянулась вперед, положив прохладные ладони на мое напряженное лицо, и глядя в яростные глаза, тихо прошептала:
– Если бы ты хотел причинить мне вред, то сделал бы это уже давно и много раз.
Не знаю почему я снова увидел в ней ту маленькую девчонку, которая мне снилась все эти годы, даже если женское тело подо мной было идеальным и восхитительным.
Ее голубые глаза совсем не изменились, вбирая в себя свет моей последней надежды на то, что ад когда-нибудь закончится.
Это она спасла меня.
Она давала силы и стойкость пройти все испытания.
И не заслуживала того, чтобы все было именно так – в лесу на холодной сырой земле, в которую впитается ее кровь, отдавая ключик к ее телу навсегда.
Прикрыв глаза ресницами и стараясь дышать ровно и больше не отпускать от себя мыслей о крохе в короткой юбке и двумя шишками на голове, словно уши Микки Мауса, я поддавался ее трепетным осторожным губам, когда Мишка поцеловала снова неловко и несмело.
Я хотел вкусить ее всю без остатка.
Мой самый желанный и самый запретный плод, который рос рядом, но в тайне от моих жадных глаз.
Поэтому подался вперед, заставляя ее снова лечь и перехватывая инициативу, настойчиво раздвигая ее колени своими бедрами, а мягкие податливые губы - языком.
Мишка не боялась, только дышала робко и отрывисто, отдавая себя в мои руки и власть, лишь пытаясь хватать ртом воздух, когда поцелуй сорвался с поводов и стал жарким и несдержанным.
С синяками от моих жадных до прикосновений пальцев и укусами на ее шее.
С глухим хриплым стоном и рычанием, с которым я исследовал ее языком, не желая пропустить не один сантиметр нежного тела, которое было отныне только моим – такое дурманящее и податливое.
Жадно,
Она усиливала мои собственные ощущения своими стонами и страстью, с которой прогибалась подо мной, вздрогнув лишь один раз, когда мои пальцы настойчиво скользнули в глубину ее бедер, поглаживая пока мягко и осторожно, исследуя кончиками пальцев ее жаркую влажную плоть, которая ждала меня.
– Это больнее, чем ты думаешь, - прошептал я в приоткрытые влажные губы девушки, которые припухли и слегка кровоточили от моих слишком жадных и несдержанных поцелуев, собирая своими губами ее отрывистое горячее дыхание и капельки крови, когда скользнул пальцами внутрь, растягивая упругие, горячие стеночки плоти.
Она была такая тугая и сочная, тут же обхватывая мои пальцы, так, что лишь титаническим усилием воли я не кончил сам, тяжело сглотнув комок в горле и продвигаясь в ней ритмично, но плавно все глубже, пока мои пальцы не нашли ту самую хрупкую и болезненную преграду, которая отделяла Мишку от понятия «женщина».
Моя женщина.
– Пусть будет больно, - прошептала Мишка, подавшись вперед и подстраиваясь под ритм моих пальцев, прикрыв пушистые ресницы и отдаваясь полностью этому танцу, в котором ее тело пробуждалось и узнавало то, что еще не знало.
Это было охренительно.
Это было круче собственного оргазма, когда я мог вот так видеть ее блестящие глаза, слышать ее хриплое отрывистое дыхание, чувствовать, как напрягается ее плоский живот, в попытках отыскать в себе еще больше этого кусающего сладостного эфира, куда она погружалась неумело, но так отважно и яростно.
Моя мелкая хищница.
Мишка насаживалась на мои пальцы, глухо застонав и выгибаясь в дрожи, похожей на судороги, когда я, не прекращая ритмичных движений, коснулся большим пальцем чувствительной бусинки ее желания у самого основания складочек, чуть придавливая ее и массируя.
Девчонка кончила, испуганно распахнув глаза и задрожав всем телом, хватаясь цепко своими острыми ногтями за мои плечи, пока ее пресс содрогался и сжимался, даже когда я склонился, целуя пупок и слизывая соленые капельки пота.
И было плевать, что мое тело онемело оттого, что в нем скопилось столько энергии и желания, что я едва мог двигаться, едва мог дышать. Но черт побери я был доволен!
Я улыбнулся широко, касаясь губами ее кожи и не в силах остановиться оттого, чтобы перестать целовать ее, перестать вдыхать ее аромат, который стал теперь более пряным и сладким.