Сапфирная роза
Шрифт:
— Мы собираемся собрать все имеющиеся у нас силы в стенах внутреннего, Древнего города, Нэшан, — объяснил Вэнион.
— И бросить на произвол судьбы, вернее, этого сброда, почти весь город? — воскликнул Нэшан. — Милорды, это же самый большой и богатейший город в мире, а внешний город — гораздо больше внутреннего. Выходит, мы отдадим такие богатства врагу?
— У нас нет выбора, сэр Нэшан, — сурово проговорил Абриэль. — Стены внутреннего города построены в древности, когда знали толк в этом деле. Они много выше и прочней, чем те, что окружают Внешний город. Внутренний город мы сможем удерживать какое-то время, но о том, чтобы оборонять весь Чиреллос
— Да, нам придется принять тяжелые и неприятные решения, — сказал магистр Дареллон. — Если мы отойдем ко внутренним стенам, нам придется закрыть ворота для горожан. У нас в Древнем городе нет столько запасов.
— Мы не сможем сделать вообще ничего, пока не возьмем в свои руки командование солдатами церкви, — заметил Вэнион. — Нас всего четыре сотни, с таким количеством воинов мы не выстоим перед войском Мартэла, где бы нам ни пришлось сражаться.
— В этом, возможно, я смогу вам помочь, — проговорил Эмбан, развалившийся в обширном кресле, сложив на обширном чреве пухлые руки. — Однако это будет зависеть от того, насколько самонадеянно поведет себя Макова утром, — перед этим военным советом, когда Спархок потребовал у патриарха рассказать, куда он услал Кьюрика и Берита, тот был весьма уклончив и так толком ничего и не ответил.
— Однако у нас будет все же небольшое тактическое преимущество, — раздумчиво пробормотал Комьер. — В войсках Мартэла почти что одни наемники, и как только они окажутся во внешнем городе, как сразу займутся привычным для себя делом. Это даст нам некоторое время.
— А также приведет в ярость основную часть Курии, — усмехнулся Эмбан.
— У многих патриархов, которых я знаю, во внешнем городе роскошные дома. Полагаю, сознание, что их тщательно лелеянные богатства становятся добычей мародеров, будет для них мучительной пыткой, а так же приугасит кое-чей пыл по поводу кандидатуры первосвященника Энниаса. Кстати, мой дом здесь, внутри старых стен, — дородный патриарх хохотнул, — так что я смогу дышать свободно. Так же как и ты, Долмант.
— Эмбан, — укоризненно произнес Долмант. — Ты, все же, бесстыдный человек. Годится ли священнослужителю так откровенно говорить о своих корыстях?
— Но Всевышний все же не осудит мои действия, брат мой. Как бы они не были изворотливы и не отдавали корыстью. Все мы служим Господу нашему, и каждый по-своему, — Эмбан помолчал, слегка нахмурившись. — Ортзел — наш кандидат. Возможно, я бы выбрал, кого-нибудь другого, но братья наши патриархи весьма консервативны, и им будет легче голосовать за человека, столь родственного им по духу. С ним придется еще помучиться, Долмант.
— Это трудность, с которой придется столкнуться нам с тобой, Эмбан — тебе и мне. А сейчас мы должны в первую очередь сосредоточиться на военных вопросах.
— Ближайший шаг, по-моему, всем нам ясен, — проговорил Абриэль. — Мы должны все подготовить к отступлению в пределы Древнего города. Если патриарху Укерскому будет сопутствовать удача и солдаты церкви перейдут под наше командование, мы быстро соберем все силы внутри старых стен. Горожане и не поймут, что мы собираемся сделать. В противном случае весь внутренний город запрудят толпы горожан, так что нам просто негде будет развернуться.
— Как это жестоко, милорды, — тихо сказала Сефрения. — Вы оставляете ничем не повинных людей на расправу орде дикарей. Ведь наемники Мартэла не остановятся на грабежах, от них надо ждать жестокостей и зверств.
Долмант вздохнул.
— Война никогда не была милосердна, матушка, — произнес он. —
— Как пожелаешь, дорогой, — глядя в сторону согласилась она.
Лицо стоящего в углу Телэна было непривычно печально.
— Полагаю, мне не дадут возможности проскользнуть во внешний город, перед тем как вы запрете ворота? — со вздохом спросил он Спархока.
— Нет, конечно, — отвечал тот. — Но зачем тебе туда?
— Само собой, чтобы как следует поживиться. Такой случай раз в жизни бывает.
— Неужели ты хочешь заняться мародерством, Телэн? — ужаснулся Бевьер.
— Конечно нет, сэр Бевьер. Пусть этим займутся наемники Мартэла. А вот когда они будут идти по улицам Чиреллоса, с руками, полными награбленного добра, тут-то и появлюсь я. Думаю, в ближайшие дни немало людей Мартэла разбежится. Вор-то в Чиреллосе не один я, так что могу ручаться — эпидемия ножевых ран, в спину, разумеется, начнет прореживать ряды воинов Мартэла еще до того, как начнется осада Древнего города. И многим нищим никогда уже не понадобиться нищенствовать, — мальчик снова вздохнул. — Ты украл радость из моего детства, Спархок, — патетически произнес он.
— Никакой опасности для нас нет, братья мои, уверяю вас, — со скрытой насмешкой в голосе говорил Макова, утром следующего дня открывая заседание Курии. — Командующий моей личной охраной, капитан Горта… — он выдержал паузу, окинув магистров воинствующих орденов тяжелым взглядом исподлобья — внезапная кончина бывшего капитана его охраны, очевидно все еще грызла его, — прошу прощенья, капитан Эрден, на свой страх и риск отправился навстречу приближающимся пилигримам и расспросил их. Вернувшись, он заверил меня, что это не более, чем обычные паломники, преданные сыны церкви, и цель их состоит лишь в том, чтобы присутствовать в Священном городе в торжественную минуту возведения на престол святой церкви нового Архипрелата и присоединить свои голоса к нашим в благодарственной молитве Всевышнему.
— Удивления достойны твои речи, брат мой Макова, — перебил его патриарх Эмбан. — По странному совпадению и я тоже посылал вчера на разведку своих людей, и они принесли мне совсем другие известия. Как мы теперь сможем согласовать такие необычайно разнящиеся между собой сообщения?
Макова скупо улыбнулся.
— Патриарха Укерского все мы хорошо знаем, как человека веселого, любящего пошутить, — сказал он. — Все мы любим его за умение добродушной остротой смягчить, а то и вовсе утихомирить спор, чересчур разгоревшийся между братьями патриархами не в меру радеющими в отыскании истины, часто ей и во вред, но, возлюбленный брат мой Эмбан, сейчас не время для такого веселья.
— Ты видишь на лице моем хоть какое-то подобие улыбки, Макова? — после любезной тирады председательствующего, резкий голос Эмбана прозвучал как пощечина. Он поднялся: — Вот что доложили мне мои люди вчера, братья — эти люди у наших стен, эта орда головорезов, может быть чем угодно, но только не пылающими благочестивым рвением пилигримами.
— Чепуха, — фыркнул Макова.
— Возможно, — отвечал Эмбан, — но я взял на себя смелость захватить одного из этих пилигримов, и доставить его сюда, в Базилику, чтобы мы могли поподробнее рассмотреть его. Нам не потребуется даже говорить с ним — многое можно понять изучая его манеры, и даже просто одежду, — Эмбан резко хлопнул в ладоши, не дав Эмбану времени опомниться.