Сапфировое пламя
Шрифт:
Насколько она сильна?
Селия снова взвизгнула и бросилась на землю, ее морда оказалась в полуметре от моего лица. Я вытащила перцовый баллончик из кармана и выпустила струю ей в глаза.
Селия завизжала и начала расцарапывать себе лицо. В ответ послышался резкий звук бензопилы. Кровь ручьем хлынула на асфальт. Селия начала извиваться под самосвалом, затем исчезла.
Я поползла направо, выбралась из-под грузовой машины и быстро ее обогнула.
Алессандро преследовал Селию с бензопилой. Она металась взад и вперёд.
Я вытащила свой клинок и бросилась к ним.
Алессандро оттеснил Селию к дорожному катку и провел бензопилой поперек ее живота. Жуткий крик вырвался из Селии. Она бросилась на него и своим огромным весом сбила его с ног. Он упал, погребенный под истекающей кровью тушей.
Нет! Я побежала так, как никогда не бегала в своей жизни.
Она раскрыла свою пасть и нацелилась на его лицо.
Я воткнула гладиус ей в шею. Клинок пронзил плоть и добрался до кости.
Бум!
С задней стороны ее черепа вырвались пули. Кость и мозг взорвались, обрызгав меня.
Я вытянула гладиус и снова вонзила его со всей силы. Лезвие прорезало мощные позвонки. Селия дернулась и осела. Ну, и кто теперь маленькая, миленькая овечка?
Я упала на колени.
— Алессандро?
Пожалуйста, будь живым, будь живым…
Труп Селии дернулся, приподнялся, и Алессандро отпихнул его в сторону, попутно вынув револьвер марки «Смит энд Вессон» 460XVR из ее пасти. Он уставился на внушительное дуло 35 сантиметров длиной, затем недоверчиво посмотрел на меня.
— Это охотничий револьвер, — я упала назад. — Он для массовой охоты.
— Техас, — ответил Алессандро, вкладывая всю суть менталитета штата в единственное слово.
«Альфа» все ещё была на ходу. Она больше не была быстрой и тихой, да и езда без лобового стекла в маленьком пространстве по ухабам, вызывающим всплески боли в моем бедре, напоминала новый этап истязаний, но, тем не менее, мы выбрались со съезда на Фронтейдж Роуд.
Я прижала собачку к себе одной рукой, другой набирая номер нашего адвоката. Сабрина не перебивая, выслушала краткое изложение событий.
— Гражданские пострадали?
— Я о таком не знаю.
— Хорошо, — сказала она. — Беру все на себя. Я пришлю тебе документы по электронной почте. Прочитай, распечатай, подпиши, отсканируй, отправь сканы по электронной почте обратно, оригиналы отправь мне сегодня курьером.
— Спасибо.
— Не благодари, просто не затягивай с бумагами и оплатой.
Я повесила трубку.
Рядом со мной Алессандро вел машину так, словно мы были на увеселительной экскурсии на автостраде вдоль побережья Тихого океана, петляя меж живописных склонов с одной стороны и голубым океаном с другой. Расслабленная улыбка играла на
— Почему ты такой счастливый?
— Мы выжили. Я же говорил тебе, все получится.
— Твоя машина превратилась в хлам.
— Это просто машина. Ее можно заменить. Тебя — нет.
Что это значит? Почему его это заботит? Он видел меня в течение 15 минут во время испытаний, потом ещё 15 минут, когда приехал на склад и просил прокатиться с ним, затем мы не общались три года.
— Как ты в этом замешан?
Улыбка погасла. Словно солнце зашло за тучи. Я почувствовала, словно минута молчания была бы кстати.
— Только не снова, — сказал он.
— Да, снова. Мне необходимо найти Холли.
— Какая часть предложения «оставь это» тебе непонятна?
— Та, где ты продолжаешь вмешиваться в мое расследование и убивать людей, которых мне необходимо допросить.
— Допросить? Вероятно, я не совсем понимаю значение этого слова, потому что с того момента, как мы последний раз встретились, ты, занимаясь тем, что постоянно задавала людям вопросы до тех пор, пока они не захотели тебя убить.
Вот засранец.
— Ты даже не поблагодарила меня за слона. Когда кто-то спасает твою жизнь, предполагается, что ты чувствуешь благодарность. У вас здесь есть законы, запрещающие выражение признательности?
Ах ты ж…
— Огромное спасибо тебе, Алессандро, за оказание помощи, в которой я не нуждалась. Я очень ценю, что ты выкроил время из своего делового расписания, заключающегося в позировании для «Инстаграма», разбил свою шикарную машину, и все ради того, чтобы убить каждого, кто, возможно, мог бы пролить свет на это расследование. Большое, огромное тебе спасибо!
Мы посверлили друг друга взглядами.
Он поднял брови.
— Подожди, я понял. Раз ты настроена делать обратное от того, что я говорю тебе, давай попробуем по-другому. Не оставайся дома, Каталина. Не бросай это дело. Не оставайся в безопасности. Это работает? Пожалуйста, скажи мне, что это так.
— Боже, ну ты придурок, — вырвалось у меня.
Алессандро парировал:
— Какой грязный ротик. Какие возможности.
— У тебя нет никаких возможностей с моим ртом! Ни у кого нет никаких возможностей с моим ртом! — Я же не сказала этого вслух, правда?
Он засмеялся. Он смеялся надо мной.
— Алессандро, Холли всего семнадцать. Она ни в чем не виновата. Что бы ни сделала ее мать, или чего она не сделала, Холли не должна за это расплачиваться. Расскажи, что происходит, и я смогу найти ее. Неужели у тебя нет ни капли сострадания?
— Чем быстрее ты осознаешь, что я ничего тебе не скажу, тем проще нам будет. Сдавайся, Каталина. Это решено.
Он повернул на нашу улицу.
— Останови машину.
«Альфа» остановилась с металлическим скрежетом. Я отстегнула ремень безопасности.