Сапоги — лицо офицера
Шрифт:
Но замполит поддержал идею, и полковник дал себя уговорить.
Организацию банкета партбюро поручило майору Залесскому.
Решили, что взнос — по восемь рублей с человека — будет вычтен из следующей зарплаты. Начфин выдал деньги, майор зашел к завстоловой Маше, жене лейтенанта Сырца, и договорился обо всем необходимом.
В магазине водки не было, только что завезенная партия была в мгновение ока реализована, и кроме бочкового алжирского вина не осталось ничего. Несколько бутылок, припрятанных завмагом для знакомых и полкового начальства, положения не спасали.
Маша
Десятитонный автомобиль повышенной проходимости «Урал» с трудом, но преодолел полностью занесенную снегом дорогу через тайгу. Маша привезла четыре ящика девяностоградусного спирта. Полсотни бутылок, да еще пиво, прикинул майор, должно хватить…
С закуской было проще. Колбаса, окорок, рыбные консервы, соленые огурцы и грибы, селедка — это продала из своих запасов завмаг. Но выяснилось — не хватает денег на горячее, основное блюдо…
Сгоряча хотели зарезать свинью на полковой ферме и составить акт о падеже. Но это непременно стало бы известно полку, мол, офицеры свиней солдатских едят, да и акт надо отсылать в ветеринарную службу, там могли бы заинтересоваться, почему это в полку свиньи дохнут. Поэтому майор с начпродом решили обойтись без этих сложностей.
Шестая рота была послана на три дня на заготовку дров в тайгу. Но не за пятьдесят километров, как было написано в приказе, а за пятнадцать. Это позволило возить туда три раза в день пищу, приготовленную в столовой первого батальона. Согласно же приказу, рота должна была готовить еду на месте, из взятых с собой продуктов. Выданные продукты пошли в общий полковой котел, за исключением тридцати килограммов мяса и трех масла, которые были пущены на приготовление коронного банкетного блюда — жаркого с картошкой…
Военная песня
На отдельном столе в кухне выстроились три десятка трехлитровых стеклянных бутылей с в меру разбавленным спиртом.
Почти все в штатском, офицеры стояли группками и от нетерпения молчали. Многие выпили перед приходом, другие были совершенно трезвыми. Играла музыка, певица приятным голосом пела красивые песни времен войны. Елка, которую разведвзвод танкового батальона весь вчерашний день выбирал в тайге, была прекрасна — такая пушистая и нежная, царственной формы, все подходили погладить иголки. Помигивала разноцветная гирлянда, дело рук связистов. Нарядно одетые женщины, с праздничными прическами и приятно надушенные, стояли отдельно, оживленно болтали и громко смеялись.
Без пяти двенадцать вошли командир полка и начштаба.
— Садимся, товарищи! — объявил Белоус, растирая уши. — Опаздывающих не ждем! Они задержатся немного. Звонили. — И добавил, подмигнув женщинам: — Чтоб служба медом не казалась!
Товарищи быстро и без суеты произвели маневр и через минуту все уже сидели. Самые инициативные разливали водку.
— Э-э, нет! Так не пойдет! — воскликнул полковник, поднимаясь. — Лейтенанты, вы чего уселись отдельно? Нечего тут устраивать клуб интеллигенции! А ну-ка, сядьте вы сюда, а вы сюда! Корх, Оверьянов, марш за тот стол! Сырец, Горченко, Бабошин — вон туда!
Улыбаясь, он обвел глазами зал.
— Разрешите произнести тост. Мне радостно видеть вас здесь, не в форме, в дамском обществе. И весь наш народ может мирно праздновать Новый год. Так выпьем же, товарищи офицеры и наши очаровательные женщины, за этот мирный покой, за нашу Советскую Армию, за мир! Хотя, вроде бы, нам и деньги платят за то, чтоб мы стреляли… С Новым годом!..
Позвонил начальник караула, лейтенант Жмур.
— Все в порядке, уехали?
— Да не рыпайся ты! — не разжимая зубов, сказал дежурный по части. — В штабе еще. Предупреди дежурного по парку, чтоб не понтовался. Все, я позвоню!
Помощник, лейтенант Замойский, беспрерывно выглядывал в коридор и злился.
— Ну, ты подумай! У дурака и шутки дурацкие! Из-за этого хера не встретим как положено Новый год! Потом весь год будет таким же задроченным! Ну, ты подумай!
В три минуты первого подполковник Селиванов вышел из кабинета.
— С Новым годом, товарищи! Мы поехали. Теперь можно и рюмочку выпить, не запрещается!
Выпей, выпей, подумал часовой у знамени, знал бы, сколько людей тебя сейчас клянут, дармоед сучий!
— С Новым годом, товарищ подполковник! — ответил капитан…
Телефонист на коммутаторе почти крикнул в заранее снятую трубку:
— Уехали, бляди!..
Помощник дежурного по части бросился к секретному сейфу и достал две бутылки водки и вскрытую банку китайской тушенки…
Начальник караула крикнул:
— Николаев, я в штабе! Кто позвонит — проверяю караулы!
И выскочил из караулки…
— Хоть с опозданием, но с Новым годом, ребята! — обратился к лейтенантам дежурный по части…
Все выпили, и он добавил:
— Теперь главное, чтоб ЧП не было… Да «Урал» не забыть послать в три часа на «Б». Может, какому пьяному дураку вздумается проверить вверенное подразделение…
Батарея действовала без шума и слаженно.
Костюков подключил старенький, отремонтированный им транзистор к натянутой вдоль стены длинной проволоке-антенне.
Из валенок в сушилке извлекли банки тушенки, каптер вынес несколько буханок и противогазную сумку с кислой капустой, вымененной у поваров. У всех были кружки. Старики и несколько салаг повлиятельнее, человек десять, расселись возле елки, поближе к транзистору. Остальные сели на кровати, поодаль.
Сон поглядел на дверь и приказал:
— Несите!
Варенцов снял два больших красных огнетушителя, висевших у входа, над тумбочкой дневального.
— Осторожно, салабон! — руководил из-под елки Студенников. — Не взбалтывай!
Один из огнетушителей поставили перед стариками, другой передали батарейцам-салагам.
Разлили по кружкам мутную, остро пахнувшую дрожжами жидкость…
— Товарищи, самое время еще выпить! — громко объявил майор Корх, останавливая пластинку. — А то танцы да танцы… Что само по себе тоже неплохо, учитывая нашу дикость… Господа офицеры, они же и товарищи! Милые дамы! Я предлагаю налить, выпить и закусить!