Сапоги — лицо офицера
Шрифт:
Изысканнейшие яства ломили стол.
Каждая женщина принесла свое фирменное блюдо, не постояла за расходами, не пожалела времени. Праздник все-таки, Женский день, да к тому же без пьяных мужей, без нервотрепки, празднуй в свое удовольствие, по-человечески.
В лучших платьях, подкрашенные, со свежим маникюром и тщательно причесанные, они оживленно рассаживались, с шутками наполнили рюмки и торжественно выпили.
Впереди вечер, танцы в клубе, хотя и почти без мужиков, одни строители остались в поселке, по очереди придется танцевать.
— На безрыбье и рак рыба, на безмолвье
По всей видимости, за себя не волновался никто, женщины шумно болтали, смеялись, выдумывали смешные тосты.
Наперебой вспоминали вчерашний концерт в клубе, приезжего красавца-конферансье. Вот талант, восхищались, и поет человек, изображает тещу и голоса птиц, бьет чечетку и фокусы показывает.
Концерт понравился, хотя все сошлись на том, что оркестр — три мужчины и у рояля почтенная матрона в бархатном платье — играл излишне громко, а саксофонист, судя по всему, был под солидным газом, пьян до упора, но молодец, выдержал до конца. Чрезвычайно потливый ударник часто кричал лесным голосом и делал вид, что бросает палочки в воздух, а скрипача, серенького мужичка с длинными прядями на затылке, так и не рассмотрели как следует, он беспрерывно наклонялся, разворачивал корпус, трепетал телом и нежно приседал…
В ранних сумерках, веселые и разговорчивые, пошли в клуб, неся подмышкой завернутые в газету туфли и осторожно укутав прически пуховыми платками.
Запыхавшаяся Катерина вбежала в фойе.
— Ну, бабы, блядская наша доля! Второй батальон будет через час! Мне жена Терехова сказала, чтоб всех предупредить. Не могли, козлы, еще немного подрочиться! Вот вам и праздник!..
6. СПЕЦКОМАНДИРОВКА
Ленинский зачет
«Боже Всемогущий, за какие тяжкие грехи караешь Ты нас?» — было написано на лице лейтенанта Янича.
По лицу лейтенанта Фишнера было трудно определить, о чем он думает, но наверняка о чем-то светлом, возможно, связанным с таинством первого поцелуя. Задрав подбородок, он отрешенно щурил глаза и методично облизывал верхнюю губу.
Лейтенант Тимоха, похмельно обхватив голову руками и делая губами негромкие пукающие звуки, удачно изображал легкое разочарование.
Лицо капитана Ревы выражало презрение с оттенком досады за потраченные впустую двухлетние педагогические усилия.
Капитан Пустовойт, с печально-ласковой гримасой, мелко-мелко дрожал ладонью, подбадривал терпеливо.
В других подразделениях на этот вопрос отвечали хотя и с запинками, но часто правильно. Агитатор полка развел про себя руками — удивляла неподготовленность экзаменуемого.
— Ну, так какие же цели ставит перед собой национально-освободительное движение в Лаосе? — мягко, чтобы вконец не сбить с толку, повторил Пустовойт.
Солдат молчал, впав в оцепенение от беспомощности.
— На этот вопрос и дурак ответит! Отвечай! — не выдержал капитан Рева. — Кто не сдаст Ленинского зачета, демобилизуется в последнюю очередь! Все должны его сдать!
Рядовой вытянул
— Цели… Цели… — собирал в кулак волю и напрягал ум солдат. — Чтоб фабрики рабочим отдать?
Тимоха радостно хлопнул ладонью по столу, пришел на помощь.
— Молодец! В конце концов это так и есть! Землю крестьянам, заводы рабочим, власть народу! Он правильно уловил классовую сущность! Давайте следующего?
Капитан Пустовойт, хотя и почувствовал издевку, кивнул с сомнением головой.
Капитан Рева, нечетко представляя себе цели какого-то движения в незнакомой стране, тоже не возражал, но решил выразить неудовлетворение.
— Какая там сущность! — коротко выдохнул он. — Опять пытаетесь превратить в комедию Ленинский зачет… А солдаты у вас политически неподготовлены.
— Да если человек не знает, что ему за это в ухо нассать? — возмутился Янич. — Подрастет — поймет… Давайте в темпе, а то уже жрать хочется!
— Побольше серьезности, товарищи лейтенанты! — сказал Пустовойт. — Не превращайте в хиханьки важное политическое мероприятие!
Мероприятие было важным, капитан не преувеличивал.
Приказ Министра обороны об увольнении в запас военнослужащих срочной службы был услышан ранним утром по радио специально дежурившим дневальным.
Полк захлебнулся от радости.
Но на разводе замполит перепакостил настроение.
Только после 22 апреля, дня рождения Владимира Ильича, после того как все старослужащие сдадут Ленинский зачет, подтвердят свою политическую зрелость, можно рассчитывать на отъезд, сказал майор Францер.
Полк не обратил внимания на полосу препятствий и десятикратное подтягивание на турнике, на строевую и огневую подготовку, хотя в программу входила проверка по всем армейским дисциплинам. Это было нетрудно и привычно, не зря же трубили два года, наука нехитрая — бросать гранату или отдавать честь. Но то, что к святому делу дембеля подпрягается замполит со своей зрелостью и Дедушкиными зачетами, добра не обещало и тревожило.
Для придания праздничности и официальности в комиссию по принятию зачета входят, кроме своих офицеров, еще и замполит или офицер штаба, добавил майор…
В полковой минометной батарее проверяющий майор Курицын вздрагивал от удивления, по-дурацки пучил глаза, не верил своим ушам.
Капитан Алексеев, нервно радуясь, часто тер пальцами, как бы скатывая хлебные катыши.
Лейтенанты законно гордились.
Восьмой подряд солдат сдал зачет на отлично…
Накануне Коровин, с видом болеющего за успех дела, отозвал Алексеева в каптерку и предложил провести зачет со всей серьезностью, как в настоящей школе.
Каждый солдат вытягивает билет с написанными вопросами, садится и готовится к ответу, можно письменно, а другой в это время отвечает.
— Нет, нет! — замахал руками Алексеев. — Зачем такие сложности, епи твою мать! Что ты мудришь? Сделаем, как у людей, и все дела!
Но Коровин и подошедший Гранин убедили командира батареи, заверили, все будет в лучшем виде, они отвечают, они позаботятся, всю подготовку берут на себя, батарея не подведет, а если повезет, займет даже первое место.