Сарацины: от древнейших времен до падения Багдада

Джилман Артур

XIII

В пещере

Возвратившийся из страны грез, Мухаммед, должно быть, испытал большое потрясение: перед его глазами не было стен из золота с серебром, как, впрочем, и из стали. Вопреки его пылкому воображению, на стенах не было огненных надписей: «Нет Бога кроме Аллаха! Мухаммед — посланец Аллаха!» Не было ангелов, наполнявших его жилище небесным сиянием. Не кланялись ему ветхозаветные пророки. Да и едва ли кто из смертных проявлял интерес к его великой миссии. Воистину, он спустился с небес на землю!

Теперь он обрел уверенность, но не стал агрессивен; он все еще проповедовал веру в единого Бога, но прекратил свои яростные нападки на

идолопоклонничество. Время от времени он кричал своим противникам:

«Разве не дошла до вас весть о тех, кто был раньше вас?…К ним пришли Наши посланцы с ясными знамениями, а они вложили руки в уста свои и сказали: "Мы не веруем"…

И сказали те, которые не веровали, их посланникам: "Мы изведем вас из нашей земли, или вы обратитесь к нашей общине". И открыл им их Господь: «Мы непременно погубим неправедных!» (Коран, 14: 9—10; 16–17).

«Издевались уже над посланниками, бывшими до тебя, и постигло тех, которые смеялись над ними, то, над чем они издевались» (Коран, 21: 42).

«…Да, они сказали: "Пучки снов! Да, изыслил он его облыжно! Да, он поэт! Пусть же он придет к нам со знамением"…» (Коран, 21: 5)

(Перевод И. Крачковского)

«Поистине, будет это бедой для неверующих.

Поистине, это истина убеждающая. Произнеси же восхваление во имя Господа великого!» (Коран, 69: 50–52).

(Перевод Б. Шидфара)

«Препираются о знамениях Аллаха только неверующие… Их будут влачить…в огонь, где их разожгут» (Коран, 40: 4, 72).

(Перевод И. Крачковского)

Так непрестанно возглашал пророк, предупреждая неверующих; так угрожал он им наказанием, которое должно было казаться им устрашающе суровым и крайне унизительным; однако мекканцы упорно не желали слушать. Тем временем год приближался к своему завершению, а в конце года двенадцать приезжих из Медины должны были вернуться на родину с отчетом об успехе или провале своего начинания. Вместе с ними, расставаясь, Мухаммед послал Муссаба, одного из самых способных учеников, поручив ему проповедовать ислам. Настолько успешны были усердие и красноречивость этого миссионера, а слушатели — настолько готовы воспринять его слова, что не прошло и года, как он смог отчитаться в количестве новообращенных из каждого племени, населявшего Медину. По мере приближения священного месяца он привел в Мекку пять дюжин и еще десять человек, которые встретились с Мухаммедом на холме Акаба, чтобы во что бы то ни стало уговорить его отвернуться от Мекки и избрать для проживания их город.

Если бы только Курайшиты узнали об этой встрече, они бы объединились и разом уничтожили это ядро будущего союза. Пришлось выбрать вечер в конце священного месяца, и новые ученики приходили поодиночке или небольшими группами по двое-трое, под покровом темноты. Они не «будили спящих и не ждали отсутствующих». Место, которое они выбрали, находилось в уединенной лощине, неподалеку от дороги, по которой проходили паломники, под холмом, близ долины Мина; и место это было довольно посещаемо в тот период года.

Наступила полночь, и при тусклом свете стали вырисовываться смутные очертания семидесяти человек, подходивших к месту сбора. Когда расселись, Аббас, дядя пророка, самый состоятельный из сыновей Абд аль-Мутталиба, поднялся и обратился к едва различимому во мраке собранию:

«Дети племени Ясриб! Вам известно, какой высокий ранг занимает этот мой родственник — один из сынов Хашима. Хотя мы и не признавали его новой веры, мы поддерживали его, и мы будем поддерживать его;

но он нашел одобрение в глазах вашего народа, и готов стать одним из вас. В связи с этим обдумайте хорошенько, достаточно ли вы сильны, дабы оградить его от каждого, кто попытался бы навредить ему. Если вы готовы к войне и рады пожертвовать собой, своею жизнью и добром, во имя его дела, то хорошо; если же нет, оставьте его сейчас, ибо тогда у вас не будет соблазна в будущем отречься от него!»

«Мы готовы воевать, — тут же ответили они, — и мы будем верны своим обетам, хотя бы это и стоило нам жизни. Решение нами принято, и вот теперь тебя, о пророк, хотим мы слушать, чтобы ты поведал нам об условиях, соблюдение которых необходимо тебе и Аллаху».

«Вы будете поклоняться только Аллаху, — начал пророк. — Вы будете верны предписаниям ислама. Вы будете подчиняться мне. Вы примете меня и моих единомышленников. Вы будете сражаться, защищая нас, как защищали бы жен и детей».

«А вознаграждение?» — спросили они.

«В раю!»

«Если мы добьемся победы ислама, не покинешь ли ты нас в один прекрасный день, вернувшись к своим?» — спросил кто-то.

«Я буду жить и умру с вами!» — воскликнул Мухаммед, и улыбка гордости и удовлетворения заиграла на его губах.

«Подай нам свою руку!» — сказали они, и неясный говор послышался из семидесяти ртов, приносившись вторую клятву Аллаху.

«Тише! — вдруг воскликнул Аббас. — Среди нас шпионы».

Вскоре все разошлись, после того как Мухаммед назначил двенадцать человек как представитель в Медине. Не успело солнце вновь подняться над долиной, они уже догнали свой караван. Их спутники-язычники даже не заметили их отсутствия. Довольно скоро все посвященные были готовы вернуться в Медину; семьдесят человек были захвачены торжественностью великой клятвы, а двенадцать из них несли на себе бремя новой ответственности, что, возможно, могло стоить им жизни. Шпион, а точнее, случайный прохожий, поделился смутными сведениями с вождями Курайшитов, и те послали догнать караван, чтобы выяснить, встречался ли кто-нибудь из мединцев с Мухаммедом, звали ли его с собой, связали ли они с ним свои судьбы. Курайшиты ополчились против своих собратьев из Медины. Бывшие при караване идолопоклонники, люди с положением, поспешили заверить, что они не имели никаких сношений с пророком. Один из вождей добавил даже, что и возможности такой не было, ибо, случись соглашение подобной важности, его бы немедленно поставили в известность.

Дальнейшие расспросы, после того как паломники ушли, убедили Курайшитов в том, что их подозрения были справедливы, и они бросились вдогонку за караваном. Двоих паломников привели назад и после допросов с пристрастием все-таки отпустили, и тогда мекканцам стало ясно, насколько ситуация для них опасна, они ступили во вторую стадию преследований за верность пророку, более жестокую, если это возможно, чем та, за которой последовала эмиграция в Абиссинию. Столь же решительно, как и в тот раз, когда Мухаммед велел своим последователям: «Эмигрируйте!», так и на этот раз он сказал им: «Уезжайте в Медину. Поистине там Аллах дает вам собратьев и кров, где вы сможете укрыться».

Преданные ему не замедлили воспользоваться советом своего наставника. По двое они отправились в тягостный путь на верблюдах по пескам на север. Той же дорогой иные шли поодиночке и пешком, если приобрести верблюда им было не по карману. И вот Курайшиты обнаружили, что приют в Мекке опустел, улица пустынна, да и весь городской квартал, еще недавно полный людских голосов, теперь тих и пуст. Но Мухаммед с Абу-Бекром, Али и их семьями не уехали: по-видимому, пророк считал, что покинуть город последним было его священным долгом.