Сарафанное радио и другие рассказы от первого лица
Шрифт:
Народ чихал и плакал. Я тоже надышалась и прослезилась.
— Что это? — выхватил из моих рук бутылочку жених-венеролог. — Что вы творите?
При этом он, как и весь коллектив, чихал и кашлял.
— Стеклоочиститель. Не важно. Смотрите, она оживает!
Закатившиеся Сонечкины глаза стали на место, и она тихо произнесла:
— Ой!
Доктор (плачущий химическими слезами) к его чести сохранял профессиональную выдержку и командовал:
— Разойдитесь! Ей нужен воздух! Всем уйти!
Народ не подумал подчиниться. Сделали полшага назад
— Корсет! — подсказала я дерматовенерологу.
— Что?
— Она из-за корсета в обморок свалилась. Сонечка лежала на руках у своего жениха, наполовину живая и по-прежнему зелененькая. Доктор перевернул ее на бок. Вместе с женихом попробовали ослабить шнуровку. Где там! Мы узлы на совесть вязали, а качеству сибирской бельевой веревки могут позавидовать изготовители парашютных строп.
Более всего меня тронуло, растрогало до натуральных, а не стеклоочистительных слез, что наш жених, невероятно изогнувшись, пытался зубами (безуспешно) развязать узел на корсете своей суженой. Вот это любовь!
Решительный доктор, мне казалось, должен был грозно (как в кино про больницу) выкрикнуть:
— Скальпель!
Немного ошиблась.
— Ножницы! — потребовал врач. — Дайте ножницы!
Распорядительница куда-то метнулась, через две минуты возникла и протянула ему ножницы.
Ох, не просто было подсунуться под шнуровку! Плотность прилегания корсета к телу Сонечки — максимальная, натяжение веревки — предельное. Так могут упаковать невесту только сестра и подруга! Лезвия ножниц соскальзывали, врач (я точно слышала) бормотал ругательства. Наш жених неделикатно подгонял:
— Режь! Режь! Неумеха! Подсовывай под шнур! Да, не здесь, выше! Не сюда! Сюда!
Наконец доктору удалось воткнуть лезвие ножниц под шнуровку. Бельевая веревка лопнула громко, как оборвавшаяся струна на гитаре или скрипке (последнего я никогда не слышала, но могу предположить). Сонечка задышала полной грудью и стала на глазах приобретать нормальный цвет лица.
И что, вы думаете, она первым делом, когда навела сознание на резкость, спросила?
— Нас уже расписали? Мы — муж и жена?
Жених не мог ответить, он был счастлив, что Сонечка не отдала богу душу. Я вытерла мокрое от стеклоочистителя лицо сестрички своим платочком, на котором остался свадебный макияж, наводившийся утром три часа. Все сидевшие на полу — Соня, жених и доктор — поднялись на ноги.
— Быстренько! Быстренько поднесли невесту к столу! — вспомнила о служебных обязанностях распорядительница. — Надо расписаться в книге регистрации. Свидетельство о браке давно готово. Взяли и понесли! У нас еще семь пар брачущихся киснут! Где кольца?
Сонечкин жених скинул пиджак и галантно набросил ей на плечи. Правильно сообразил, потому что корсет (на добрый дециметр не сходившийся на спине) она прижимала к себе как щит. Так и расписывалась, и кольцо ей жених надел, и она ему — все одной рукой, вторая была занята удерживанием корсета на груди.
Готова поспорить,
— Про певца в следующий раз, — перебил меня Руслан. — Как длинно ты рассказываешь, сколько ненужных подробностей, уходишь от темы! А можно сказать одним предложением. При МЕХАНИЧЕСКОМ воздействии, сдавливании грудной клетки человек может потерять сознание. Независимо от пола! Если мужика запеленать так, что не продохнуть, он тоже с копыт слетит.
Я могла подвести промежуточный итог:
— Значит, обмороки девушек прошлых веков более под сомнение не ставятся?
— Вызванные внешним физическим воздействием, — уточнил Руслан.
Далее я хотела сказать, что, поскольку все дамы носили корсеты, уличать их в притворстве было бы несправедливо. Бедняжки! Они не расставались, наверное, с нюхательной солью, запах которой не лучше нашатырного спирта.
Ничего сказать я не успела, потому что в палату вошла медсестра. Девушка несколько странная. Я бы сказала так: по должности медсестра, а по внешнему виду врач рангом не ниже завотделением. Столько в ней было строгости и значительности! Потом противоречие разрешилось: Руслан мне сказал, что девушка учится в медицинском институте, а медсестрой в клинике подрабатывает. Ясно: заранее тренирует командный голос и начальственный вид.
Девушка-полудоктор показала пальцем на загипсованную ногу Русла и мою надпись на ней:
— Безобразие! Что за вольности?
Следом ее взор остановился на тумбочке Руслана, опять ткнула пальцем:
— Кто принес салаты? Салаты не разрешаются! Читайте список дозволенных продуктов в холле!
Я покорно убрала пластиковые баночки с салатами в пакет, чтобы потом снова вытащить и отдать другу. Медсестра раздала градусники.
— Извините! — обратилась я к ней. — Можно вас спросить как медработника? Бывают ли у девушек обмороки? Или у женщин?
— У кого обмороки? У вас? Вам надо срочно обследоваться!
— Не у меня. Вопрос чисто теоретический. Сформулирую его точней. Какого рода физиологические процессы в организме женщины могут вызвать обморок?
У медсестры сделалось лицо, как на экзамене, когда точно знаешь, что читал ответ на вопрос, и мучительно пытаешься его вспомнить.
— Например… например… При резком перепаде артериального давления! — облегченно вздохнув, вспомнила отличница.
— Я могу подтвердить про обмороки! — вдруг поднялся с кровати сосед Руслана по палате.