Сарнес
Шрифт:
На миг Баосян ощутил дрожь Третьего Принца — на себе, внутри себя. Это было прикосновение не просто чужого тела, но чужой души, беззащитной, скованной сомнениями и желаниями, которые обрекают человека на вечное страдание.
Баосян отогнал эту мысль. Непонятно, откуда она вообще всплыла. Цель последней встречи с Принцем — сделать больно себе, унизить и разрушить себя. Теперь он стал совсем черен душой и сможет завершить начатое. Потому что это не Баосян полезен Третьему Принцу и Госпоже Ки, а наоборот.
Он встал и вышел.
15
Интянь
—
Ма задала этот вопрос Чжу, которая вернулась всего на одну ночь. Она привела войско обратно в Интянь, чтобы солдаты отдохнули и пополнили запасы под надзором Сюй Да, а сама наутро отправлялась к Фану Гочжэню, в пиратское гнездо в Цинъюане, — добывать себе флот. Не так Ма представляла себе триумфальное возвращение Чжу. Ее тошнило при одной мысли о том, что сделал Чэнь с жителями Наньчана. Думать об их столкновении с Чжу на поле боя было еще страшнее.
— Мадам Чжан не похожа на того, кто станет кормить подыхающего тигра, даже если тот клянется, что не сожрет. И кроме того, она же не знала, что потеряет генерала Чжана и попадет в осаду. С чего она взяла, что ей вообще понадобится поддержка Чэня? Не сходится. Тебе не кажется, что мы упускаем что-то важное?
— Думаю, ты права. Упускаем. — Чжу смотрела вверх и задумчиво хмурилась.
— Даже если в игре есть еще одна фигура… не все ли равно? Кем бы он ни был, войска у него нет. Армии все наперечет, мы их знаем. И у меня их две. Какую угрозу он может для меня представлять?
Ма неприятно удивилась, узнав, что Чжу вернула Оюану генеральские полномочия. Иметь общие цели — одно, а доверять как союзнику — совсем другое. Гамбит Чжу вроде бы удался, но…
— Стоит ли так полагаться на генерала Оюана?
— Ох ты его и недолюбливаешь! — Чжу недобро улыбнулась. — Я согласна, собеседник из него никудышный, да и шуток он не понимает. Но когда надо убивать — ему нет равных. Он полезен. В любом случае не о чем беспокоиться. Я умею с ним ладить. Я его понимаю. В конце концов, мы с ним похожи!
Ма вспомнила, как Оюан стоял один посреди комнаты в белой рубахе — глаза черны от ненависти, спутанные волосы скрывают лицо, точно у призрака. Генерал совершил то, чему нет оправдания в его же собственных глазах, но не раскаивался. Он был из тех, кто пойдет на все ради цели, невзирая на сострадание, мораль или простой факт человеческой привязанности. Генерал верил: в конце концов ему воздастся. Все будет не зря, какую бы боль он ни причинил себе и другим. Ма сказала, поежившись:
— Только не станьте слишком похожи.
Цинъюань
Море в Цинъюане было бурое и гладкое, как река. Там и тут торчали островки, похожие на гребень дракона, и казалось, будто по ним можно проскакать, не замочив ног. Тайное убежище Фана Гочжэня располагалось на северной оконечности длинной береговой линии. Усеянная судоходными бухтами, она тянулась от самого Тайчжоу и его соляных складов. Здесь стоял пиратский флот, повсюду
— Так и кажется: если камень может переродиться человеком благодаря своим добрым делам, то и человек может стать в будущей жизни кораблем! — заметила Чжу, разглядывая флот, стоявший у самого берега на малой глубине. Корабли смотрели на нее в ответ грубо намалеванными на носу глазами, суля свирепую резню и прочую потеху. — Эти чудища носят на себе людей или едят их?
— Три мачты, две палубы, вместимость ниже ватерлинии, киль для устойчивости, — перечислил Цзяо. — Классическое пиратское судно. Спроектировано так, чтобы напасть, ограбить и сбежать. Тяжелую артиллерию на них не погрузишь, и прямого столкновения с военными кораблями Чэня Юляна им не выдержать.
Согласно донесениям из окрестностей захваченного Наньчана, трехпалубные корабли Чэня возвышались над обычными речными судами так, как сам Чэнь — над людьми среднего роста. Пушки его флагманского корабля разнесли городские стены в пыль, как ступка — черный перец.
— Ну и что? — воинственно возразил Юйчунь. — Больше не значит лучше. Если они маленькие и маневренные, можно придумать стратегию, как это использовать.
Юйчунь, который был всего на ладонь выше Чжу и так же худощав, гордился тем, что на поле боя он — один из самых быстрых (ну и что, что низеньких!) бойцов. Сюй Да остался в Интяне руководить пополнением армейских запасов, и Юйчунь взял на себя обязанность сопровождать Чжу, Цзяо, Оюана и двух его командиров. Он сказал:
— Может, вы и не видели, какое лицо было у евнуха, когда он услышал, что мы отходим от Пинцзяна. Зато я — видел. Кому-то придется разнимать вас в случае чего. Цзяо Ю вряд ли станет жертвовать собой ради кого бы то ни было, значит, придется мне.
Правда, боль Оюана не иссякала. Так кровь заполняет дыру на месте вырванного зуба. И не менее верно, что генерал, когда ему становилось совсем невмоготу, начинал действовать на инстинктах. Тут было о чем призадуматься. Но, с удовольствием подумала Чжу, теперь хоть понятно, чем снимать эту боль и как управлять Оюаном.
Пусть и приятно оказалось цапнуть его в самый первый раз, до нее быстро дошло, что это перебор. Рука Оюана распухла на несколько дней. Скрыть не скроешь, объяснить не объяснишь. Потом Чжу была сдержанней.
Оюан стоял и задумчиво смотрел на море, как всегда, непроницаемый для посторонних взглядов. Только Чжу было известно, что под рукавами прячутся оставленные ею отметины. Только ей было известно, как проступает человеческий пот на этом безупречном нефритовом лице, как Оюан вскрикивает, не в силах терпеть боль. А та была настоящая. Генерал сам этого хотел, но терпеть все равно оказалось трудно. Обычные люди не рискнут причинить такую боль тому, кого знают, даже если их очень попросить. Им просто невдомек, до какой степени это приятно. Все до единой реакции Оюана были чистейшим физическим выражением их с Чжу связи — их взаимной мечты! — влекущей их навстречу будущему, куда они войдут бок о бок. Это судьба.