Сарнес
Шрифт:
Он визгливо рассмеялся. В этом смехе радости было не больше, чем в скрежете пилы.
— Ну а ты, женушка… Какого ты тут рассиживаешься? Городу больше ничего не угрожает. Мне надо, чтобы войско подготовили к походу на Даду. Пора взять свое.
В воздухе появилась какая-то затхлая нотка, похожая на вонь лежалого тофу. Она усиливалась, хотя Рисовый Мешок, по-видимому, ничего не замечал. Мадам Чжан невозмутимо ответила:
— Вряд ли мы сможем собрать войско достаточно большое, чтобы одолеть Главного Советника и центральную армию. Он будет защищать Даду всеми
Рисовый Мешок хлопнул себя ладонями по ляжкам: да что ты говоришь! Хриплый смешок предвещал угрозу. Королева подняла взгляд и посмотрела на его руку.
— Ты, кажется, не веришь мне? Я сказал — выиграем, значит, выиграем. Если только… кто-нибудь не начнет намеренно вставлять мне палки в колеса. Какой-нибудь предатель.
Он мягко добавил:
— Неужто это снова будешь ты, жена?
Королева уловила момент, когда его снова кольнула боль, на этот раз посильней. Рисовый Мешок уронил руку, прислушиваясь к себе. На лбу слабо проступил пот.
— Тебя опять беспокоит желудок? — поинтересовала Королева.
Она повернулась к слугам, стоящим у стены, но Рисовый Мешок громко и оскорбленно воскликнул:
— Думаешь, я несварение желудка не отличу? Это другое. С едой что-то не так. — В его голосе прорезались нотки паники. — Не так с ней что-то! Меня травят.
— Как это может быть? — спокойно спросила Королева. Она вскинула руку, жестом остановив телохранителей мужа, уже спешивших к ним. И сказала четко, чтобы они расслышали:
— Нам бы уже сообщили, если бы у слуги, который пробовал блюда, появились какие-то симптомы. Не говоря уж о том, что я ем те же самые блюда и чувствую себя прекрасно. Супруг мой, успокойтесь. Я пошлю за лекарем.
Рисовый Мешок внезапно заголосил:
— Ох, это в меня холодная ци вошла, там, внизу, я чувствую! — Дрожащие от страха пальцы скребли по кафтану, расстегивали пуговицы, спускали белые подштанники. — Атакует мой источник ян. Прямо чувствую, как подбирается. Если войдет в мое тело, я умру!
Королева подошла к нему и увидела, что пониже толстого брюха у него все белое, восковое и втянувшееся, как от мороза. Он трясся, стонал, бледнел и обливался потом, напомнив Королеве обезьянку одного уличного попрошайки, которую жестоко избил хозяин. Тогда она с отрешенным удовольствием рассматривала сморщенную несчастную мордочку, и одновременно — ей было противно, потому что обезьянка обделалась со страху. И все равно хотелось смотреть дальше.
Королева рассмеялась, стараясь, чтобы смех прозвучал непринужденно, без тени темного злорадства, которое она испытала при виде его беспомощности.
— О, супруг мой, успокойтесь! Сколько мужчин посещают дома удовольствия, а потом страдают подобным… нечего бояться.
Она подтянула ему штаны, застегнула кафтан, успокаивающе бормоча что-то, и крикнула телохранителям:
— Идите, идите! Скажите лекарю, чтобы приготовил снадобье от дурной болезни и принес как можно скорее.
— Сколько это будет продолжаться? — застонал он, когда Королева плотно затворила дверь и вернулась за стол. — Все больней становится. Мочи нет терпеть!
—
Он недоуменно воззрился на жену.
— Наложницей?
— Да. Бедняжка! Она же для вас старалась. Когда я узнала, что девушка ищет, чем бы смазать то ваше серебряное кольцо, чтобы у вас лучше получалось в постели, я попросила кое-кого подменить снадобье. Думаете, ее служанки постеснялись сказать лекарю, с чего начались жалобы? Она была красивая девочка, согласны? При жизни, я имею в виду.
Спустя несколько секунд Рисовый Мешок понял, о чем она. Кинулся было на нее, как раненый медведь с застрявшим в глотке рыком, но побагровел и рухнул обратно в кресло. Дрожа, согнулся над столом, раскрыл рот, однако не издал ни звука. Грудь вздымалась, только вдохнуть он, по-видимому, уже не мог. Королеву трясло, колени подкашивались, но она сказала с глубоким презрением:
— Какая жалость, супруг мой. Кажется, риса в мешке не осталось.
— Но… у меня же…
— Думал, успех неминуем, несмотря на то что ты сделал с Чжаном Шидэ? Идиот. Ты не единственный, у кого есть Мандат.
Впервые читая послание Вана Баосяна, она сомневалась, что ему удастся исполнить свое обещание снять осаду с Пинцзяна. Ей вспомнилась та встреча с Чэнем, когда она узнала о существовании его таинственного покровителя, скрывающегося в тени. Ван Баосян, подумала Королева, планировал все на три хода вперед. И вот ему представилась возможность. Вдруг пришла мысль, что Чжан Шидэ погиб слишком вовремя.
Рисовый Мешок, тяжело дыша, уронил голову на грудь. Она легко пробежала пальцами по щеке мужа, подцепила ногтями подбородок. Запрокинула ему голову. Хотелось впиться ногтями прямо в мозг. Рисовый Мешок таращил на нее глаза, полные панического ужаса. Интересно, он говорить еще может или уже нет?
— Я сама выбираю себе императоров. Есть и получше тебя. Я действительно двину войска на Даду, но ты, Чжан Шичэн, к этому отношения иметь уже не будешь.
Он дышал трудно, с присвистом. Вонь старого тофу и резкий запах страха усиливались. Какая гадость. Ей хотелось выцарапать память о нем из собственного тела, закрыться от него, стать полированным камнем, который сияет белым даже там, где в нем осталась выбоина.
— Умираешь так же, как жил. Забавно! Я никогда не думала, что у вас с братом есть хоть что-то общее. Но он тоже умер, как жил. Наверное, от стрелы на поле боя умирать легче. Твоя жизнь могла быть менее бессмысленной.
Однако, пока она наблюдала, как ее муж задыхается, как синеют его губы и розовая слюна появляется в уголках рта, ей становилось все страшней. Теперь она уже не могла не думать о последних минутах Чжана Шидэ там, на поле боя. Если смертельная стрела пронзила ему легкое, задыхался ли он, без толку втягивая воздух, пока не умер? Неужели его последние вдохи звучали так же?