Саша

ПРОЛОГ

Солнце почти ушло за горизонт, и на землю медленно опускались сумерки. Весь день шел дождь, но к вечеру похолодало, и многочисленные лужи покрылись льдом, превращая дороги и тротуары в каток. По мосту, раскинувшемуся над глубоким оврагом, ехала машина.

– Не мог бы ты сбавить скорость?
– попросила женщина, нервно сжимавшая ремень безопасности заднего сидения.

– Нормальная у нас скорость, - невозмутимо ответил мужчина-водитель, мельком

глянув

в зеркало на бледное лицо жены.

– Дорога скользкая, а мы едем над глубоким оврагом. По-моему этого достаточно для беспокойства, - укоризненно произнесла женщина, тем не менее, выпустив ремень из рук, чтобы тут же вцепиться в сумочку.

– Мам, не волнуйся, - широко улыбнулась девочка, сидящая впереди, рядом с отцом, - Мы не раз уже тут проезжали. Бояться нечего. Правда.

– И все-таки мне не хорошо, - покачала головой женщина.

Мужчина повернулся к ней, ободряюще, улыбаясь.

Именно в этот момент машина резко вильнула вправо и понеслась к обрыву. Женщина, не сдерживая больше своих страхов, истошно завопила.

– Выровняй машину!
– крикнула девочка.

– Пытаюсь, - глухо ответил ей отец.

Но в этот день дорога была слишком скользкой, и он не смог справиться с управлением. Машина на полном ходу ухнула в пропасть и врезалась капотом в землю. Завалившись на бок, она перевернулась несколько раз с оглушительным грохотом, прежде чем замереть.

Но не вся семья погибла. Когда машина приземлилась на капот, не пристегнутая девочка вылетела, разбив руками лобовое стекло. Она, оцепенев от страха, следила за машиной, и, когда та, наконец, приземлилась и установилась пугающая тишина, провалилась в глубокий обморок.

I

Сознание возвращалось медленно и болезненно. Саша открыла глаза, но не увидела ничего. Все плыло, и плясали черные круги, а тело нестерпимо болело, что было совсем не удивительно. После чудесного спасения на нем не осталось живого места. Перестав думать о боли, Саша смогла сконцентрировать свое внимание на месте, в котором оказалась. Это была одноместная палата, резавшая глаз своей стерильной белизной. Тут она услышала обрывок разговора.

– ... понимаешь?
– взволнованно спросил один голос.

– Да, теперь понимаю, - второй голос был гораздо спокойнее, чем у его собеседника.

– Очень странно. У нее лишь синяки и ссадины.

– Разве такого не бывает?

– Такого никогда не бывает. Она не могла выжить. По логике вещей не должна была.

– Может, пойдешь и скажешь ей это. Прости, девочка, но ты должна была погибнуть вместе с родителями.

– Да я не о том. Хотя, что с тобой разговаривать.

Саша услышала удаляющиеся шаги. Один из спорщиков вошел в палату. Это был молодой врач в длинном халате.

– Очнулась?
– он одобряюще улыбнулся девочке, - Я Алексей Михайлович, твой врач, как ты себя чувствуешь?

– Жить можно, - мрачно ответила Саша, - Но все тело болит.

– Там за дверью ждет следователь. Он хочет задать тебе пару вопросов.

Если ты в состоянии отвечать, я его позову.

–

Что с моими родителями?
– глухо спросила Саша.

Хотя она и так знала ответ, но вопрос не давал покоя, она должна была услышать это, чтобы окончательно примириться с новой действительностью.

– Сожалею, - покачал головой врач, - Но они погибли.

Скрестив руки на груди, он отошел к окну.

– Я отвечу на вопросы следователя, - сказала Саша.

– Что?
– врач вопросительно посмотрел на нее.

– Я отвечу на вопросы следователя, - спокойно повторила Саша, уверенно взглянув

врачу в глаза.

Он кивнул и выглянул в коридор.

– Дмитрий Федорович, вы можете зайти.

Врач вернулся в палату. Следом за ним шел пожилой мужчина с пронзительным взглядом зеленых глаз.

– Здравствуй, Саша, - приветливо улыбаясь, сказал он.

Хотя в том цепком взгляде, что скорее по привычке, выработанной годами, скользнул по помещению, а затем и по самой девочке, не чувствовалось ни приветливости, ни сочувствия.

– Здравствуйте.

– Что ты помнишь?
– без предисловий и утешительных слов начал допрос

следователь, - Расскажи, что произошло.

– Дорога была скользкая, - напрягла память Саша, - Мы ехали слишком быстро. И папа потерял управление. Машина упала. Вот собственно и все.

– А как тебе удалось спастись?
– смягчив тон, спросил следователь.

– Когда машина ударилась об землю, я вылетела через лобовое стекло.

– Как ты могла вылететь?

– Очень просто: я была не пристегнута.

– Ладно, все понятно, - врач решил прервать допрос, - Нам все понятно.

Дмитрий Федорович, пойдемте.

– Но..., - запротестовал он.

– Моей пациентке надо отдыхать, - с нажимом произнес врач и увел

сопротивляющегося следователя.

II

Саша лежала на кровати и смотрела в потолок. Прошло уже несколько дней с тех пор, как произошла авария, лишившая ее родителей, а она сама оказалась тут. Никаких переломов или чего-либо угрожающего здоровью или требующего врачебного вмешательства не требовалось, лишь раз в день ее кормили какими-то пилюльками санитарки, норовившие или похлопать в знак сочувствия по плечу или сунуть в руку конфетку. Собственно, все это было ей неважно и не интересно. Равнодушие удивительным цветком расцвело в ее душе, с каждым днем пуская новые и новые побеги. Они не оставляли не только чувств боли, скорби для осознания масштаба произошедшего, но и чувства благодарности к сопереживающим. Она выцвела изнутри, чувствовала, что на самом деле Александра Макарова умерла там, в ущелье вместе со своими родителями, а она просто пустая оболочка без мыслей в голове и без искры жизни в глазах или сердце. Возможно, это был психологический прием, к которому прибегло ее сознание, чтобы не обрушивать на себя потоки боли, тем самым защищаясь. Закрыть глубоко внутри то, что произошло, как будто этого не было или ее это вовсе не касается. Произошедшее случилось с чужими людьми, к которым она отношения не имела.