Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья
Шрифт:
— Он ни разу ни с кем не заговорил.
— Даже с вами?
— Нет, хоть я всегда находился подле него. Но во сне он стонет, кряхтит и бормочет что-то себе под нос, словно его мучают сильные боли. Это ведь говорит нечистая совесть?
— Нет, лишь ярость из-за утраты денег. Он о них не обмолвится, не доставит вам такого удовольствия, но по ночам грезит о них. Ему можно только пожелать подобных огорчений, что обнаруживаются лишь в снах, а наяву, словно тигр, неизменно гложут и сосут его. Он-то заслужил
Я подошел к Мелтону. Он уставился на меня как на призрак, закрыл глаза, чтобы сообразить, спит ли он или бодрствует, а потом со стоном выдохнул:
— Немец, тыщу раз чертов немец!
— Да, это немец, — ответил я. — Вы все-таки рады, мистер Мелтон, тому, что снова видите меня стоящим перед вами в полном здравии, свежим и в отличном расположении духа?
Тут он опять открыл глаза, стал судорожно рвать свои путы, крича при этом:
— Это он, в самом деле он! О, если бы я был свободен, о если бы я высвободил себе руки! Я бы вцепился в тебя, мясо бы с твоих костей посдирал, собака! Почему тебя не поймали могольоны? Или ты так перетрусил, что смылся от них?
— Нет, мистер Мелтон, они меня не поймали, хотя, пожалуй, охотно заполучили бы, тем более что ваш любимый Джонатан очень настойчиво просил их заняться мной.
Тут он овладел собой, состроил выжидательную мину и спросил:
— Джонатан! Разве вы его видели?
— Возможно; но вам, к сожалению, я не смогу точно сказать об этом.
— Ну и не говорите! — орал он с пеной у рта.
— Он меня освободит, отомстит за меня, пулей на вас налетит, голову вам размозжит!
— Посмотрим.
— Не смей смеяться надо мной, моя угроза исполнится! Он придет с могольонами, они схватят вас. И тогда горе вам, трижды горе, горе, горе!
— За то время, пока мы не виделись, вы, я вижу, приобрели вкус к дешевой мелодраме. Увы, но именно сейчас я не расположен воспринимать ваши угрозы столь трагически, как вам этого хочется. Мы ничуть не опасаемся могольонов, ведь их намерения вам известны, и мы сумеем их посрамить.
Он испытующе взглянул на меня, еще раз изменил выражение своего лица и спросил:
— Вы знаете их планы? В самом деле? Вы считаете, что сможете дать им отпор? Не переоцениваете ли вы себя, сэр?
— Вряд ли! Вы же знаете меня, хотя еще и не слишком хорошо. Я имею обыкновение брать быка за рога, а не за хвост. Точно так же мы поступим и с могольонами. Мы знаем все. Ваш Джонатан прибудет вместе с могольонами, но мы уготовили им неплохую западню, в которую они неизбежно попадут, и нам нужно будет лишь захлопнуть дверцу за ними. Я точно знаю, что уже через несколько часов смогу показать вам могольонов вместе с вашим Джонатаном в качестве пленников.
Казалось, он хотел проглотить меня взглядом, когда говорил в ответ на мои слова:
—
— Вы мне глубоко безразличны, мистер Мелтон; радуетесь ли вы или злитесь, мне все равно, но я всегда отстаиваю истину, в этом вы скоро убедитесь.
— Черт побери! Вы, кажется, действительно верите в то, что несете! Может, так и есть. Впрочем, меня совершенно не волнует, могольоны ли убьют нихоров или те переколотят этих. Мне приходится действовать по несколько иной причине. И если вы человек смышленый, то сможете при этом обстряпать одно очень хорошее дело. Хотите?
— Почему нет, если дело честное, — парировал я, весьма заинтригованный тем сообщением, что сидело у него на языке.
— Очень честное, необычайно честное, если вы сами тоже по-честному к нему отнесетесь.
— Я не плут; и вы могли бы, пожалуй, наконец понять, это.
— Я знаю это и как раз потому верю, что могольоны попадут в западню. С этим и связано мое предложение вам.
— Так говорите же!
— Я хочу получить от вас одно одолжение, одну маленькую, ничтожную услугу, а взамен обещаю вам награду, что неизмеримо больше, чем эта жалкая услуга.
— Где гарантии, что вы меня не обманываете?
— Верьте мне, сэр! Вы сделаете мне одолжение, лишь получив награду.
— В таком случае излагайте, слушаю вас.
— Вы велите освободить меня и отдадите мне те деньги, что у меня забрали.
— Такой пустяк? Свободу, а в придачу еще и деньги. Что за скромность!
— Не будьте таким язвительным, сэр, вы еще вовсе не знаете того, что я вам дам за это!
— А что же у вас еще есть? Что вы могли бы мне дать?
— Миллионы!
— Черт побери! Где же ваши миллионы находятся?
— Это я вам скажу лишь тогда, когда вы пообещаете мне свободу и мои деньги.
— И я получу деньги, прежде чем придет черед держать обещание?
— Да, все ради ваших гарантий. Вы увидите, что я с вами говорю откровенно.
— Разумеется. Мистер Мелтон, я, кажется, ошибался в вас, судил о вас неверно!
— Это правда. И я предлагаю вам отличную возможность исправить эту ошибку ради вашего же собственного блага.
— Прекрасно! При таком серьезном обоюдном доверии дело, пожалуй, выгорит. Миллионы — это кое-что значит! Итак, где они у вас?
— Дайте мне сперва требуемое обещание!
— Скажите мне сперва, сколько там миллионов!
— Два или три миллиона долларов, точно не помню, да это и неважно. Ну как, по рукам?
— Да.
— Вы даете мне слово, что я стану свободным и получу назад свои деньги?
— Да. Как только я получу миллионы по вашей подсказке или с вашей помощью, я тотчас распоряжусь освободить вас и отдам вам деньги.