Сато
Шрифт:
— Скажите, а вы в итоге сходили к психиатруили нет?
— Нет, — как-то напрягшись, ответил Саша.
— Вам нужно это сделать. Необходимо исключить определенную симптоматику.
— Нет.
Даша удивленно посмотрела на Сашу:
— Мне кажется, или вы сейчас взорветесь, как самовар?
— Не кажется, — несмотря на злость, Саша улыбнулся.
— Возможно, у вас есть какой-то негативный опыт, связанный с психиатрами?
— Мы сейчас говорим не обо мне, а о моем сыне.
— Хорошо, мы не будем обсуждать этот вопрос сейчас, — Даша на секунду задумалась, привычно прогоняя в голове десятки
— Ну… Он не спрашивал, — пожал плечами Саша. — Я и не стал объяснять.
— Это очень важный момент. В таком возрасте дети очень часто не спрашивают, потому что боятся получить ответ, которого не перенесут. Как понимаете, неосознанно. Но вместо этого — фантазируют. Они придумывают себе самые разные причины. Допустим, Костю водили на какое-нибудь хоровое пение, — Даша на секунду задумалась, почему именно этот пример пришел ей в голову, и продолжила: — А потом перестали водить. Он не спросит, но придумает все, что угодно. Что у него не получалось и поэтому его забрали, что остальные дети были против, чтобы он ходил туда, что он сделал что-то, из-за чего ему там не рады. Часто это приводит к ощущению брошенности, предательства или вины. Поэтому очень важно проговаривать все ваши решения, которые коснутся жизни ребенка. Даже если он не поймет на интеллектуальном уровне, у него сузится возможность для фантазий.
— Понятно, — кивнули супруги.
А еще, подумала Даша, вполне вероятно, что произошло что-то очень плохое. Костя не получил никакого объяснения, почему больше не ходит к психологу, и решил, что я его бросила. Спасибо вам большое! Вы хоть представляете, насколько трудно в таком случае восстановить контакт?! А все потому, что вам что-то там показалось! Заодно возникла вполне логичная версия, объясняющая провалы других психологов, к которым вы водили Костю. Решив, что ругалась уже достаточно, Даша запустила обратный процесс, напомнив себе, что это и есть ее работа — помочь родителям понять, что происходит с ребенком. Они просто не знают, как вести себя в сложившейся ситуации, и явно ненамеренно поступают таким образом.
— Я буду работать с Костей, но есть важные условия, — спокойно сказала Даша.
— Конечно! Все, что угодно! — спешно закивали супруги.
— Вы больше не будете исчезать на два года. Если вам покажется, что ситуация изменилась, мы обсудим это на родительской встрече. Обратите внимание — отказ от психиатра осложняет работу, а значит, мне потребуется от вас максимальная отдача и искренность, понимаете?
— Да, конечно, — серьезно пообещали супруги.
— И я напомню вам важное правило: отмена консультации минимум за сорок восемь часов. В противном случае — консультация оплачивается.
— Да, конечно, — Даша посмотрела на соглашающихся со всеми условиями супругов и на секунду усомнилась в их искренности.
— Кстати, забыла спросить. А как ему сам процесс обучения? Ему интересно?
— Ну… — Саша переглянулся с Мариной. — Он сказал, что если учителя будут относиться к ученикам,
Глава XI
Сато вошел в знакомый кабинет и, не став осматриваться, замер прямо посреди помещения, привычно расставив ноги на ширину плеч, скрестив руки за спиной, приподняв подбородок и уставившись прямо перед собой. В никуда.
— Ты хочешь постоять или присядешь? — в голосе Даши, кажется, скользнуло какое-то смущение.
Сам этот голос заставил Сато сжать челюсти. Больше он ничем своей злобы не проявил.
— Я вижу, что ты не хочешь со мной разговаривать, — зачем-то озвучила очевидное Даша. — Ты хочешь, чтобы я тебя не трогала или продолжала говорить?
Сато не реагировал, но над вопросом задумался. На самом деле какая-то его часть говорить хотела, но это еще ничего не значит.
— Я тебя чем-то обидела?
«А ты не знаешь?» — подумал Сато и почувствовал, как уголок губ непроизвольно дернулся в едва заметной усмешке. Она, конечно, же заметила. Она все замечает.
Даша вздохнула и попыталась заглянуть ему в глаза, но, конечно, ничего не получилось. Любой солдат рано или поздно учится смотреть так, из ниоткуда в никуда. И как бы ни старался кто-то выдернуть его из этого небытия, заглянув в глаза или просто растормошив — не получится. Можно кричать, давить, взывать, но все это впустую. Это обязательный навык для любого солдата, без него не выдержать давления командиров.
— Я рада тебя видеть, и мне грустно, что мы надолго расстались, не попрощавшись, — сказала вдруг Даша. — Возможно, ты чувствуешь то же самое.
Сато выдернуло из его мыслей, он на секунду приоткрыл было рот, чтобы высказать ей, куда она может засунуть свои чувства и домыслы, но вовремя удержал себя.
— Ты злишься, — снова озвучила очевидное Даша. — Ты не хочешь говорить о том, что ты чувствуешь?
Замечательный вопрос, подумал Сато. Даже если я не хочу, то вынужден буду сообщить об этом. Коварно.
— Я, к сожалению, могу только догадываться, что вызвало у тебя такие неприятные чувства. Для того, чтобы такое не повторилось, мне нужна твоя помощь. Давай я буду озвучивать свои догадки, а ты дашь знать, правильно я поняла или нет? Сыграем в «горячо или холодно», хорошо? — Даша вздохнула и продолжила: — Возможно, ты решил, что я отказалась от работы с тобой?
Сато почувствовал, как у него каменеют шея и плечи. Как нервное возбуждение сменяется знакомой холодной яростью.
— Интересно… Ты своим молчанием будто бы одновременно и защищаешься и… Наказываешь? Или дело в чем-то другом? Так или иначе, мне жаль… — она хотела поправиться, использовать другое слово, но не успела.
— Мне не нужна твоя жалость, — Сато понял, что говорит, уже в процессе, но останавливаться, конечно, было поздно. — Для себя ее побереги, она тебе еще понадобится.
Даша от неожиданности даже вздрогнула. Сато уловил страх, пусть на секунду, но уловил. Теперь нужно время, страх — липкая штука. Он постепенно поглотит ее.
— Это не жалость, я просто не хотела сделать тебе больно, — неуверенно пояснила Даша.
Сато сдержал всколыхнувшийся гнев. Он чувствовал, как его пожирает это чувство. Кем она себя возомнила?!