Савроматы. Ранняя история и культура сарматов

Смирнов Константин Фёдорович

Саки Семиречья и Памира жили слишком далеко от савроматов, чтобы можно было предполагать существование постоянных непосредственных взаимоотношений между этими племенными объединениями. И все же между ними существовали связи, характер которых нам пока не известен. В настоящее время еще не удается выяснить причины распространения там и тут каменных переносных жертвенников одинаковой формы, некоторых форм лепной керамики, например, сосудов с трубчатыми носиками-сливами, проникновения вплоть до Заволжья бронзовых котлов, известных в Семиречье (рис. 70Б, 10, 11), бронзовых наконечников стрел одинаковых типов, например, четырехгранных наконечников с внутренней втулкой и острыми шипами (рис. 21, 1а; 26, 3з). Наконечники этой своеобразной формы, в целом довольно редкие, найдены главным образом у савроматов бассейна р. Илек и в сакских могилах по р. Или [1296] . Кроме того, особенно следует отметить поразительное сходство в предметах конского убора и звериного стиля у восточной группы савроматов и алтайских кочевников, которых исследователи обычно связывают с частью того же обширного сакского мира Азии [1297] .

1296

Акишев

К.А. Саки Семиречья, стр. 210, табл. I.

1297

По поводу датировки замечательного памятника алтайских скотоводов — пазырыкских курганов — на страницах советской печати была развернута дискуссия. Выступая вместе с С.В. Киселевым, Л.А. Евтюховой и Л.Р. Кызласовым, я считал, что эти курганы следует датировать гунно-сарматским временем. Однако ныне, после тщательного сравнительного анализа культур Пазырыка, Казахстана и савроматов, в том числе и предметов звериного стиля, я пришел к убеждению, что непосредственные исследователя материалов Пазырыка, С.И. Руденко и М.П. Грязнов, ближе к истине. Пазырыкские курганы относятся не к гунно-сарматскому, а к савроматскому времени и к времени сложения прохоровской культуры, т. е. — V–IV вв. до н. э.

Конечно, иной характер носили связи савроматов с Хорезмом — ближайшим для южноуральских кочевников могучим культурным центром. Взаимоотношения сарматов и Хорезма — это большая и самостоятельная проблема истории древнего мира, требующая специального исследования. Хорезм с его родственным савроматам населением должен был в первую очередь привлекать и политически, и экономически вождей кочевников Северного Прикаспия, хотя савроматская земля никогда не была периферией Хорезма. Поэтому я не согласен с положением С.П. Толстова о политической зависимости савроматов (сарматов) от Хорезмийских царей, которые якобы распространяли свою власть до берегов Волги и направляли мощное движение сарматов на запад [1298] .

1298

Толстов С.П. По следам древнехорезмийской цивилизации, стр. 109; он же, Древний Хорезм. М., 1948, стр. 17, 18, 25, 220.

Однако С.П. Толстов совершенно прав, когда не отгораживает савроматов от дахо-массагетского мира Хорезма и постоянно обращает внимание на проблему взаимоотношений сарматов с их могучим юго-восточным соседом, связанным с ними родством, уходящим еще в эпоху бронзы.

Савроматы Поволжья, которые в VI–IV вв. до н. э. в политических и экономических вопросах ориентировались, скорее всего, на Скифию и Северный Кавказ, не имели прямых связей с Хорезмом. Зато существовавшая в Южном Приуралье во всяком случае уже с V–IV вв. до н. э. более или менее сплоченная конфедерация родственных племен, вероятно, издавна связывала свои судьбы с племенами сако-массагетской группы, которая была своего рода питательной средой для Хорезма, участницей создания государства в низовьях могучих рек Средней Азии. Поэтому закономерно рассматривать историю восточной группы савроматов, земли которых, возможно, достигали северных пределов Хорезмийского царства, в тесной связи с историей приаральских сако-массагетских народов и самого Хорезма.

Хорезм некогда составлял определенное политическое звено в системе Ахеменидской державы. Можно думать, что восточносавроматские воины как союзники Хорезма входили в состав хорезмийского войска, во всяком случае по временам, и жили в Хорезме и даже в Иране. Не потому ли в сокровищнице Персеполя мы встречаем наборы стрел, чуждые самому Ирану, но известные в развалинах хорезмийских крепостей и особенно в колчанах приуральских савроматов VI–V вв. до н. э. Возможно, их принесли с собой хорезмийские воины, находившиеся на службе у Ахеменидов. В этих хорезмийских военных частях могли быть и савроматы.

Развитие военного искусства савроматов, апасиаков и Хорезма надо рассматривать во взаимосвязи. Почти все бронзовые наконечники стрел из Хорезма тождественны савроматским. В 1962 г. в Тагискенском могильнике был найден очень длинный меч (длиной более 1,20 м), который по форме и размеру может быть сопоставлен только с савроматскими длинными мечами. А зооморфный рисунок на золотых обкладках его рукоятки и ножен находит соответствия в зверином стиле Приуралья VI–V вв. до н. э. Апасиаки IV в. до н. э. также применяли длинные и массивные мечи с овальным навершием и узким бабочковидным перекрестьем, известные среди наступательного вооружения савроматов. Находки подобных мечей, а также части чешуйчатого железного доспеха (погребальное сооружение апасиаков в Чирик-Рабате) [1299] и чешуйчатых панцирей в ряде богатых могил савроматов свидетельствуют о появлении тяжеловооруженной конницы в сако-массагетской среде Приаралья и о ее влиянии на развитие военного дела савроматов, у которых в IV в. до н. э. складываются предпосылки для появления данного контингента войск из родо-племенной аристократии. У савроматов и сарматов, с одной стороны, и хорезмийцев, — с другой, вырабатываются одинаковые военные приемы и привычки. Так, например, уже в савроматское время некоторые воины Поволжья и Приуралья стали носить колчаны со стрелами по-хорезмийски, т. е. на правом боку [1300] , тогда как обычно савроматские воины носили колчаны на левом боку.

1299

Толстов С.П. Приаральские скифы и Хорезм, стр. 137, рис. 12.

1300

Толстов С.П. Древний Хорезм, стр. 216, 218.

Военно-политические связи савроматов и Хорезма переплетались с экономическими. Правда, у нас нет точных данных о проникновении товаров хорезмийского производства в сарматские земли до IV–III вв. до н. э. Такие бесспорно хорезмийские товары, как красноглиняный кувшин с львиноголовой ручкой [1301]

или большие красноангобированные вьючные фляги раннекангюйского времени [1302] , обнаруженные Оренбургской экспедицией в 1957 и 1961 гг. в курганах по правому берегу р. Илек, относятся к периоду прохоровской культуры. К этому времени, вероятно, уже был проложен постоянный караванный путь из приуральских степей в Хорезм и другие страны Средней Азии и Переднего Востока. Западный участок пути связывал земли прикаспийских аорсов с Закавказьем и Мидией.

1301

Кувшин найден в подбойной могиле кургана 2 группы Близнецы (1957 г.). Ручка у него была отбита в древности, но форма самого кувшина, состав глины, характер обработки его поверхности не оставляют сомнения в том, что он относится к группе хорезмийских кувшинов с львиноголовыми ручками кангюйского времени.

1302

Фляги найдены в сарматских могилах курганной группы Мечет-Сай (1961 г.); материал не опубликован.

Однако уже в V в. до н. э. южноуральские савроматы были знакомы с гончарной посудой Средней Азии. К сожалению, до нас дошли только отдельные обломки такой посуды. Наиболее полно представлены обломки небольшого плоскодонного сосудика с узким горлом и отогнутым нависающим венчиком из желтой, хорошо отмученной глины, без заметных примесей, найденные вместе с сосудиками из «финикийского» стекла в богатой ограбленной могиле кургана 4 в могильнике Пятимары I (рис. 32, 1е, ж). Поверхность сосуда покрыта розоватым ангобом, а в верхней части его сохранились следы росписи коричневого цвета, остатки небрежно нанесенных геометрических фигур, среди которых еще видны треугольники и ленты, или зигзаги.

Сосуды с ангобом и геометрической росписью в это время изготовлялись и в Хорезме, и в Дахистане, и в Фергане. Точной аналогии для илекского сосуда подыскать не удалось. Можно лишь предполагать, что он был изготовлен в Хорезме и оттуда попал к савроматам. Архаическая керамика Хорезма, особенно мелкая посуда, имела красно-кирпичный или песочно-желтый цвет в изломе и примесь толченого гипса или алебастра [1303] . По форме ближе всего к илекскому сосуду стоит хумча со светлым ангобом и росписью из городища Калалы-Гыр I, которое датируется концом V или рубежом V и IV вв. до н. э. [1304] Еще раз подчеркну, что илекский сосуд, использованный савроматами V в. до н. э., вероятно, в качестве туалетного, далеко не тождествен опубликованной хорезмийской посуде, но по всем признакам формы, по выработке и характеру росписи его нельзя исключить из круга хорезмийской керамики или, точнее, из круга среднеазиатской керамики ахеменидского времени, т. е. второй четверти и середины I тысячелетия до н. э. [1305]

1303

Воробьева М.Г. Керамика Хорезма античного периода. — ТХЭ, т. IV, М., 1959, стр. 69.

1304

Там же, стр. 77, рис. 6.

1305

Такого же мнения об илекском сосуде придерживается В.М. Массон.

Трудно определить происхождение фрагментов стенок гончарных сосудов, найденных в центральной могиле раннего V в. до н. э. кургана 8 могильника Пятимары I и в могиле с трупосожжением того же или несколько более раннего времени у с. Сара. Обломок стенки большого красноглиняного сосуда из могильника Пятимары имеет хороший обжиг и плотный черепок, внутри он дымчато-серого цвета, а обе поверхности оранжевые, снаружи фрагмент хорошо залощен. Из курганов у с. Сара известны два обломка тонкостенного сосуда с едва заметным легким ребром; он сделан из оранжевой глины с мелкими крупинками песка и кварца, глина на ощупь шероховатая. Сосуды, которым принадлежали описанные обломки, явно не местного изготовления, они также не похожи на амфоры греческой работы. Вероятнее всего, они были азиатского происхождения.

Савроматы в V в. до н. э. могли получать из цивилизованных стран Средней Азии не только высококачественную керамику, по и другие предметы среднеазиатских мастерских. Среди них, видимо, были украшения — изделия из золота, бусы и пр. Как я уже отметил, сюжеты многих золотых вещей в зверином стиле, особенно тисненых бляшек, близки сюжетам костяных и бронзовых литых вещей местного производства и поэтому могут быть признаны изделиями савроматских ювелиров. Другие же украшения из золота с зернью, цветными вставками и цепочками сложного плетения (серьги из урочища Биш-Оба, курганов группы Пятимары и у с. Любимовка, рис. 10, 1е; 15, 3а; 24, 5; 32, 1д) входят в обширный крут ювелирных вещей, известных на Ближнем Востоке, в Закавказье и Северном Причерноморье. Если они и были изготовлены савроматами, то по образцам, попавшим к ним из цивилизованных стран. Отсюда нельзя исключить и Хорезм, хотя вопрос о характере хорезмийских украшений из золота остается открытым. Во всяком случае Хорезм можно считать одним из наиболее вероятных посредников в распространении передневосточных предметов у северных степных кочевников. Подтверждают этот вывод наборы стеклянных и каменных бус в савроматских могилах Южного Урала. Наименее вероятным было бы отнести их к причерноморскому импорту. Но в Средней Азии, в частности, и в Хорезме, мы находим аналогичные украшения, особенно каменные бусы с белым содовым рисунком, производство которых издавна существовало в Индии и в ахеменидской Персии. Совершенно аналогичные шпульковидные бусины с белыми поперечными полосками были найдены в тарабутакском погребении савроматской жрицы раннего V в. до н. э. (рис. 17, 9) и в доме из архаического поселения близ Дингильдже [1306] .

1306

Воробьева М.Г. Керамика Хорезма античного периода, стр. 76, рис. 5.